Паранойя. 33 сказки для взрослых
Шрифт:
– Отбросит к барьеру.
Я был согласен. Пусть кругами. Пусть о барьер со всей дури, лишь бы возле нее. Всегда.
***
А потом на сама вдруг сказала:
– Нам нужен дом. Не могу же я все время выбрасывать твои цветы.
Ночью мне снился Дом. Огромный, старый и мрачный, страшный и пустой. И в нем – она. Одинокая и неприступная. Себя я не мог найти в этом сне, как ни старался. И решил, что это не к добру.
Она позвонила вечером и сказала, что уезжает. Ей нужно подумать, отдохнуть от меня. Обещала
Со мной едва не сделался удар. Я малодушно подумал о смерти. Потом устыдился. Она вернется, а игрушки нет – сломалась. Вдруг это ее расстроит?
Я купил дом и стал ждать.
Она позвонила утром в мой день рождения. Будто и не уезжала никуда. Назначила встречу вечером. Я оставил дома жену и 16 гостей, купил ее любимые желтые розы и пошел к ней.
***
Она сидела в нашем кафе за нашим столиком. Пристально смотрела на дверь. Увидела меня. Улыбнулась своей загадочной полуулыбкой. Встала. Шагнула навстречу и, прижавшись ко мне всем телом, прошептала:
– Я соскучилась. Пойдем домой.
И поцеловала вот сюда, в маленькую морщинку справа возле рта.
Я обнял ее за плечи, и все стало не важно. Только она, я и жизнь. И мы пошли, ни разу не оглянувшись назад.
Последнее волшебство Последнего Романтика
Последний Романтик сидел на стуле, обняв руками спинку, и растерянно смотрел на свою Любимую. Любимая плакала. Она не всхлипывала, не рыдала, не заламывала руки, не комкала платок. Она сидела неподвижно напротив, и ее широко распахнутые глаза медленно наполнялись слезами, стекающими на платье.
За окном шел дождь. Он настойчиво и уверенно заливал их маленький домик, который она называла Последним Приютом, сад, веранду, гамак, лимоны в кадках, старый клен, отрезая их от всего мира.
Последнему Романтику ничего не стоило прекратить этот дождь. Еще хватило бы волшебства на то, чтобы разогнать тучи. Ради Любимой он и не на такое готов. Выращивать голубые розы, рисовать живые картины, которые умеют дышать, создавать из воздуха шедевры, повелевать музыкой.
Любимая гордилась им в тот момент, когда он держал в своих красивых, сильных и очень нежных руках трепещущую душу музыки. Все вокруг замирало в ожидании чуда. И чудо происходило. Музыка, проходя через кончики пальцев Последнего Романтика, становилась осязаемой. Из звуков она превращалась в чувство, ощущение, переживание близкое каждому.
Любимая так гордилась и так боялась. А вдруг, пропуская музыку через себя, вкладывая в нее душу, когда-нибудь он отдаст все, что имеет. И опустеет. Она не знала, что душа его неиссякаема, потому что есть источник, питающий ее. Этот источник – она. Они никогда не говорили об этом.
***
Последнему Романтику ничего не стоило прекратить дождь. Но он понимал, что это ничего не изменит. Потому что его волшебства не хватит,
Они никогда не говорили о том, что было давно. Когда они еще не были Любимой и Последним Романтиком. Когда у них были имена, семьи, квартиры, машины, должности и планы. Они никогда не вспоминали об этом. Вслух.
Однажды оба сделали выбор. Они поселились вдвоем в домике с верандой, на которой в больших кадках росли лимонные деревья. С маленькими окнами в шторах. С крохотным садиком, гамаком и старым кленом, который стучал ветвями в окно спальни.
У них была хорошая жизнь. Они никогда не спорили и не ссорились друг с другом. Они были нежны и внимательны. Они любили. И ни разу раньше Последний Романтик не видел слез Любимой.
Она не плакала от страха, когда весь мир ополчился против их любви. Она не плакала от боли, когда делала выбор.
Она всегда боролась. Никогда не сдавалась. Она была сильной. Быть может, слишком сильной. И вдвоем они когда-то победили всех. Последний Романтик решил, что борьба окончена. И успокоился. А теперь она плачет.
***
Когда-то было время трудных разговоров, долгих запутанных бесед, отчаянных монологов и горячих споров. Например, о высокой морали.
Она спрашивала:
– Ты высокоморальный человек?
– Думаю, да.
– Потому что ты никого не убил и ничего не украл?
– Я не вступал в сделку с совестью.
– А я? Разве я не твоя сделка с совестью?
– Я люблю тебя.
– А ее?
– Ее я не люблю. Но мы понимаем друг друга. Мы так давно вместе, что стали почти родственниками. Она мне друг, но не любовница.
– А я – любовница.
– Нет, ты не понимаешь. Не в этом смысле. Ты для меня все. Без нее я могу, а без тебя – нет.
– И тебе не стыдно?
– Нет. Почему ты спрашиваешь?
– Потому что мне стыдно. Я не могу жить с этим. Ты изменяешь ей со мной. А я ему с тобой.
– У нас с ней нет секса. Значит, я никому не изменяю. К тому же она знает, что у меня кто-то на стороне. Ее это устраивает.
– Правда? Тогда почему бы не жить втроем, вчетвером?
– Ты с ума сошла!
– Потому что это аморально?
– Ты переворачиваешь все с ног на голову. Я больше не хочу говорить об этом.
***
– Ни один человек никогда не сможет понять другого.
– Ты не права. Если люди любят друг друга, они как одно целое. Одинаково думают, чувствуют, видят мир. Им даже не нужно слов.
– Но до самого донышка узнать другого человека невозможно. Люди даже себя не знают. Что уж говорить о других.
– Я тебя знаю. Потому что чувствую тебя.
– А если ты ошибаешься?
– Ты еще молода. У тебя недостаточно жизненного опыта. Не стоит спорить со мной.
– Я не буду спорить с тобой. Просто из моего крохотного жизненного опыта буду знать, что ни один человек не может понять другого. Никогда.