Парашют для утопающего
Шрифт:
Неожиданно во весь свой хиленький рост поднялся хозяин:
– Ты на Мотьку бочку не кати!! Он, может быть, мне верный сотоварищ!
– Да я и не качу! Вот, это значит, сотоварищ Колясика, а это жена… сотоварища Ангелина Игоревна, тоже соседка. Ой, ну такая невоспитанная, доложу я вам! Сама, главное, какое-то полотенце подарила, за двести рублей, я ценник видела, а съела на восемьсот! Да какое! Одной только икры на тысячу! Вот! Вот она запросто могла спекулянткой заделаться! Ее и напишите!
– Хорошо, мы обязательно отметим, а это кто? – тыкала Люся пальцем в новое
Наталья Федоровна приблизила к себе фотографию и затараторила:
– Это Инночка, моя сестра с мужем, а…
– И на хрена мы пригласили эту выдергу?! Я говорил, чтобы не звали!! – взревел разгневанный Колясик.
– Ой, ну, зайка, ну что ты такое говоришь? – обиженно вытянула губки Наталья Федоровна. – Инночка принесла замечательный набор – таз, ведро и пластмассовый ковшик! Я видела, в нашем магазине такие наборы под четыреста стоят!
– И на фига Витальке таз с ведром?! – все еще негодовал глава семейства.
– Так а как же! – всплеснула руками молодая свекровь. – У Виталясика лялечка родится, где они ее мыть будут? В ведре! В смысле, в тазике! И ковшичком сверху водичкой поливать – буль-буль-буль! А твои родственники и вовсе!..
От обиды Наталья Федоровна даже засопела и принялась тереть подолом глаза:
– Приволоклись всей деревней, хоть бы на десятку подарок привезли! Хоть бы на пятак! Не-е-е-ет! Приперли два мешка картошки, кабачков целую прорву да две тыквы. Вот ты мне скажи – тыква молодым на кой черт?! Ладно – картошка, хоть она у нас и своя в подвале гниет, да ее хоть продать можно, я тебя весной посажу на рыночке с ведерками – продашь, кабачки я старушкам вместо милостыни подаю, а с тыквой куда?
– Там семечки!!! – возмутился Колясик так, будто речь шла о флаге родины. – Тыквенные семечки там!! Много! А я читал, они от глистов самое первое средство! Это сколько ж мы на лекарствах сыкономим! Нет, ты не верти башкой, а вот сядь и подсчитай!
Люся испугалась, что хозяйка и впрямь кинется к калькулятору, поэтому поспешно спросила:
– А где здесь родственники?
– Да вот они, все двенадцать, – перекривилась Наталья. – Просто удивительно, как они с такими харями на фотографию влезли!
Чтобы не вызвать новую бурю негодования, Василиса теперь обратилась к супругу хозяйки:
– А что-то я не вижу родственников невесты. Они что – не присутствовали?
– А у ней вообще никого нет, – с пьяненькой печалью поведал тот. – Как есть сиротинушка. Мы теперь ей и отец, и мать, и сын…
– Ну что ты мелешь-то? – ткнула его под ребра супруга. – Чего это она сиротинушка? У нее и отец есть, и мать… Вот они, кстати. Не красавцы, конечно, да все же лучше, чем ничего. Отец, между прочим, на рынке мясо рубит, очень высокая должность. И получает больше тебя, Коленька, да! А мать… я думаю, уродица, уж больно на лицо страшненькая. Но ничего, тоже деньги умеет зарабатывать – котят разводит и продает. Иной раз кошки у них прям плодятся, как сумасшедшие! Гормоны у них играют, что ли? Ну и доход, конечно…
Люся безнадежно рассматривала фотографию. Никого, кто бы хоть чуть-чуть подходил по возрасту под ее сына, не было. Но Василиса уже держала
– А это кто? – спрашивала она.
На снимке в обнимку с самим Колясиком был запечатлен коротко стриженный парень лет двадцати восьми, с нагловатым взглядом и с золотыми зубами во весь рот.
– А, это так, – недовольно отмахнулась Наталья Федоровна, но супруг снова взбунтовался:
– Что значит «так»?! Это мой родной сын от первого брака!! Пришел на свадьбу к брательнику! Машет она тут еще! Это Егорка мой, а никакой не так!
– Вы можете сказать его телефон, адрес? – встала в охотничью стойку Василиса.
Отец Егорки прилежно поправил воротничок фланелевой рубашки и вежливо предложил листочек:
– Возьмите, вам сюда удобнее записывать будет. Значитца так. Проживает он у меня…
– Ой, да что вы там пишете! – сверкнула глазами хозяйка. – Проживает он! За неделю до свадьбы освободился – пять лет сидел за драку, а на следующий день после свадьбы пошел домой, по дороге залез в магазин, опять в СИЗО сидит. Да и к лучшему! А то, не приведи бог, еще бы с Виталюсиком схлестнулся.
– То есть… он у вас сейчас изолирован, так? Его прямо на следующий день взяли, да? Или позже? – уточняла Василиса.
– Да куда там позже! Аккуратнейшим образом на следующий день! – вздохнула с облегчением Наталья Федоровна.
– А зачем же вы мне его адрес диктовали? – повернулась Василиса к Николаю.
– Так чтобы вы ему посылочку принесли! – удивился ее непониманию тот. – Не мне же одному его на своем горбе тянуть, может, и добрые люди помогут! Так вы записуйте, записуйте…
Беседа длилась уже больше часа, а ничего нужного так и не просвечивалось. Между частыми супружескими перебранками подругам с большим трудом удалось-таки выяснить, что все гости – люди давно знакомые, прямо даже страшно сказать – родственники, никаких финансовых изменений никто на себе не ощущал, разве только Панкратовы, которые продали дом в деревне, приехали в город, хотели угол купить, комнатенку, а сами зашли поужинать в ресторанчик и за один присест все деньги пропили. Да только их и на свадьбу-то не приглашали, а чего звать, если у них все равно на подарок денег нет! Со стороны невесты гостей никого не было, потому что они вообще – злыдни, ни с кем не водятся и даже водку пить по-человечески не умеют. А молодежи мало, потому что они до этого собирались – на прошлой неделе – и умудрились все перессориться. Только и осталось друзей, что Гринька недоделанный да деваха его с бесстыжими глазами.
– Ну что же, мы с вами славно побеседовали, – поднялись гостьи. – Пора и честь знать…
– Ага, так вы прямо сейчас к Ангелине Игоревне и ступайте, – посоветовала уже в прихожей хозяйка. – Она так красную рыбу метала, что определенно вам говорю – самая преступница и есть!
– Какая преступница? – забылась Люся.
– Ну так та самая, которые эти самые клыки подделывала, белые!
Василиса сделала страшные глаза, и Люся примолкла.
– А вы нам не уступите вот эту фотокарточку? – ангельским голоском попросила у Николая Василиса, кивая на общий снимок.