Паразиты сознания. Философский камень. Возвращение ллойгор
Шрифт:
Со стороны показалось бы подозрительным, займись мы вдруг сейчас вместо непосредственно раскопок изучением творчества писателя, чьи работы публиковались преимущественно в сомнительном журнале «Weird Tales» [5] . Мы старались удержать свое занятие в секрете как можно дольше, вслух оправдываясь тем, что, дескать, проводим целые дни за изучением клинописей. Несколько дней мы провели взаперти в комнате у Райха (у него она куда как попросторней, чем у меня), сосредоточенно штудируя произведения Лавкрафта. Когда приносили еду, мы прятали книги под подушки и с глубокомысленным видом склонялись над фотоснимками с письменами. К этому времени урок нами был уже усвоен: мы знали, что поднимется, если журналисты пронюхают, чем мы здесь дни напролет занимаемся. Мы переговорили по телекрану с Дерлетом – дружелюбным и обходительным джентльменом в летах, с обильной седой шевелюрой, – и попросили его никому не рассказывать о своем открытии. Он без особых упрашиваний согласился, заметив, однако, что книги Лавкрафта среди читателей по-прежнему популярны, так что кто-нибудь из них непременно сделает аналогичное открытие.
5
«Жуткие истории» (англ.).
Изучение
«Ремарки, касающиеся творчества Лавкрафта, взяты из лекции “Лавкрафт и письмена Кадата”, прочитанной доктором Остином на заседании Нью-Йоркского исторического общества 18 июля 1999 г.».
Действие его ранних рассказов происходит, как правило, в Новой Англии. Сюжет повествует о вымышленном округе Аркхем, его диких холмах и зловещих долинах. О жителях Аркхем а создается впечатление как о жутких нелюдях, утративших в себе все человеческое, жадных до низменных наслаждений и не чурающихся контактов с темной потусторонней силой. Неудивительно, что многих из них в конце концов настигает возмездие. Но постепенно в мотиве повествований Лавкрафта назревают изменения. Изображаемые им мрачные картины уступают место таким, которые внушают нечеловеческий ужас: видения Апокалипсиса, хаотичные нагромождения эпох, исполинские города, Армагеддон двух рас: нелюдей и сверхлюдей. Если бы не стилистические клише в духе «романов ужасов» (вне сомнения, автор практиковал их из конъюнктурных соображений), то Лавкрафта можно было бы отнести к самым первым и самым выдающимся представителям жанра научной фантастики. Наше внимание привлекал преимущественно его поздний, «научно-фантастический» период (хотя это не следует понимать с излишним буквализмом – упоминание об Абхоте Темном имеет место как раз в одном из самых ранних его рассказов про Аркхем).
Самым поразительным было то, что его «циклопические города» Великих Старых (имеется в виду не раса полуполипов – они ее вытеснили) совпадали по описанию с фактами, открывавшимися нам про подземный город. По Лавкрафту, в этих городах не было лестниц со ступенями, а являлись лишь наклонные плоскости, так как тамошние жители были существами конусовидной формы, очень крупными и имели щупальца. По основанию конус был «окаймлен слоем серого вещества, напоминающего резину». Поочередно сжимаясь и разжимаясь, эта «резина» передвигала все существо.
Данные, полученные с помощью зонда, показали, что в раскинувшемся под Каратепе городе действительно во множестве встречаются наклонные плоскости, а ступенчатых лестниц, по всей видимости, нет. Что касается размеров города, то они действительно соответствуют эпитету «циклопический».
Нетрудно представить, что наш город представлял собой проблему поистине невиданную в истории археологии. В сравнении с ней трудности Лэйарда при раскопках курганища Нимруда выглядели просто смехотворно. Райх подсчитал: для того, чтобы явить руины свету дня, потребуется выворотить около сорока миллиардов тонн грунта («биллионов» по американской системе единиц). Такое, совершенно очевидно, на практике неосуществимо. Другой вариант: можно прорыть к городу ряд туннелей, расширив им горловины в виде камор. Таких туннелей понадобится целая серия, так как создавать одну сколь-либо большую камору – непозволительный риск. Ни один из известных человечеству металлов не обладает прочностью достаточной, чтобы подпирать крышу в три с половиной километра толщиной. Получается, откопать весь город целиком – задача для нас непосильная, но можно примерно определить с помощью зонда, к какой из его частей лучше всего вести подкоп. Чтобы проложить один туннель, потребуется поднять сотню тысяч тонн грунта. Но это все-таки в пределах реального.
На то, чтобы дознаться о наших с Райхом штудиях Лавкрафта, у прессы ушла ровно неделя. После обнаружения города это, похоже, было второй по величине сенсацией. Газеты посходили с ума. После заполошной трескотни о гигантах, колдунах и темных богах для них это было именно то, что нужно. До сих пор плоды людского ажиотажа успели пожать в основном популярные археологи, «пирамидные» фанатики и поборники теории мирового оледенения. Теперь звездный час настал для заклинателей духов, оккультистов и иже с ними. Появилась написанная кем-то статья, в которой говорилось, что свои мифические сюжеты Лавкрафт перенял у Блаватской. Еще кто-то заявил, что усматривает во всем этом традиции каббалы. И многие из читающих приходили в ужас. Они делали для себя вывод, что мы намереваемся нарушить безмолвие подземных гробниц Великих Старых, что приведет к катастрофе, столь красочно описанной Лавкрафтом в «Зове Ктулху».
В «Тени из Времени» названия города не приводилось, но в одном из ранних романов Лавкрафта он упоминался под названием «Безызвестный Кадат». Авторы газетных публикаций окрестили наш подземный город Кадатом, и название пристало намертво. А буквально следом Далглиш Фуллер, психопат из Нью-Йорка, громогласно заявил об учреждении Антикадатского общества, главной целью которого является остановить раскопки Кадата и не допустить, чтобы покой Великих Старых был потревожен. Показательным для тогдашнего массового безумия было то, что число членов этого общества выросло в считаные дни до полумиллиона, а потом за довольно короткий срок и до трех миллионов. Девиз у него был такой: «Разум лежит в будущем. Забудем о прошлом!» Они купили себе рекламное время на телевидении и наняли на службу респектабельных психологов, вменив им в обязанность твердить без устали, что видения Лавкрафта суть прямые и непосредственные проявления «экстрасенсорного восприятия», столь наглядно продемонстрированного в Дюкском университете Райхом и его коллегами. А раз так, то предостережениям Лавкрафта следует уделить самое пристальное внимание: если покой Великих Старых будет нарушен, это может обернуться для человечества невиданной трагедией. Психопату Фуллеру нельзя было отказать в наличии организаторских способностей. В восьми километрах от Каратепе он арендовал солидный участок земли и обосновал там лагерь. Сторонники Фуллера откликнулись на его призыв провести там очередной отпуск единственно с целью не давать житья экспедиции на Каратепе. Участок изначально принадлежал фермеру, который за предложенную баснословную сумму с радостью его уступил, и Фуллерово гнездилище успело обосноваться там прежде, чем правительство Турции смогло принять какие-либо меры. У Фуллера был дар привораживать экзальтированных особ с толстыми кошельками, и те вкачивали в его предприятие солидные финансовые инъекции. Они приобретали вертолеты, и те басовито жужжащими жирными жуками кружили над холмами, распустив по ветру трепещущие транспаранты с антикадатскими лозунгами.
С Мирзой Дином дело обстояло несколько более смутно. Этот человек также описывал апокалиптические видения, но его работы редко публиковались. И Мирза Дин последние пять лет жизни провел в доме умалишенных, откуда слал предостерегающие письма персидскому правительству о стае страшилищ, имеющих целью поработить землю. Своих страшилищ Мирза Дин помещал куда-то в дебри Центральной Африки, и они имели у него вид гигантских слизней. Свои города страшилища строили из собственных слизистых выделений, затвердевающих наподобие камня. Большинство бредовых писем Мирзы Дина было уничтожено, но те немногие, что сохранились, представляли по стилю удивительное сходство с письмами Пержинского, а его слизни в достаточной мере напоминали конусоидов Лавкрафта. Из этого можно было с достаточной долей уверенности предположить, что все трое описывали одно и то же видение: Великих Старых и их города.
После вмешательства властей и прокладки первого туннеля активность Антикадатского общества постепенно пошла на спад, но за полтора года своей деятельности оно успело нанести существенный вред. Далглиш Фуллер был при загадочных обстоятельствах убит одной из своих сподвижниц (См. «Далглиш Фуллер: этюд фанатизма». Авт. Дэниэл Аттерсон, Нью-Йорк, 2100.)
Прокладка первого туннеля была завершена ровно через год после обнаружения блока Абхота. Работы по его строительству вызвалось вести правительство Италии. Для этой цели оно использовало того самого гигантского «крота», с помощью которого был проделан туннель между Сциллой и Мессинским проливом (Сицилия), а после между проливом Отранто и Лингветтой в Албании. Сама прокладка заняла всего несколько дней, основная же проблема состояла в том, как не допустить обвала грунта в глубине туннеля. Сам блок внушительностью габаритов точь-в-точь соответствовал нашим предположениям. Двадцать два метра в высоту, девять в ширину, двадцать восемь в длину – такой была эта глыба, высеченная из цельного вулканического базальта. Невозможно было усомниться в том, что перед нами следы цивилизации гигантов или волшебников. Зная о существовании фигурок, я как-то не очень верил, что такие гиганты могли когда-либо существовать, ведь фигурки были относительно миниатюрными (это лишь спустя десять лет грандиозные открытия Мерцера в Танзании показали, что те города-исполины населяли одновременно и гиганты, и люди, причем первые были в рабском подчинении у последних).
Составить истинное представление о возрасте блоков было все так же непросто. По Лавкрафту, Великие Старые существовали полтора миллиона лет назад, и многие безоговорочно этому верили. Понятно, такое трудно было себе представить. Позднее нейтронный счетчик Райха показал, что возраст находок колеблется в пределах двух миллионов лет, и, быть может, даже эта цифра чересчур занижена. Точная датировка в этом случае была чрезвычайно сложна. Обычно для археологов ориентиром служат различные слои земли, чередующиеся над местом залегания находки, – для ученых это своего рода готовый календарь. Что касается наших городов-исполинов (в общей сложности их было обнаружено три), то сведения здесь противоречили друг другу. С уверенностью можно было сказать лишь то, что все они были уничтожены потопом, похоронившим их под многометровой толщей жидкой грязи. У геолога при слове «потоп» немедленно возникнет мысль о плейстоцене – периоде Великого Оледенения, – имевшем место какой-нибудь миллион лет назад. Но в квинслендских отложениях были обнаружены следы грызуна, который мог обитать в эпоху плиоцена; а если так, то к датировке следовало подбросить еще пять миллионов лет. Однако к сути моего рассказа это отношения не имеет. Еще задолго до окончания первого туннеля я уже утратил интерес к раскопкам на Каратепе. До меня постепенно дошло, что именно они из себя представляют: отвлекающую внимание игрушку, специально подкинутую паразитами разума. К этому открытию я пришел следующим образом.
К концу июля 1997 года я находился на грани полного истощения. Торчать на Каратепе становилось невыносимо, не спасал даже шелковый тент восьмикилометрового диаметра, снижавший температуру до каких-нибудь шестнадцати градусов в тени. От мусора, обрушенного нам на голову сподвижниками Фуллера, смрад вокруг стоял, как над болотом. Применяемые в изобилии дезодоранты и дезинфектанты, предназначенные хоть как-то перекрыть эту вонь, делали ее еще несусветнее. Сухим и пыльным был ветер. Мы по полдня изнывали у себя в комнатах, томно прихлебывая охлажденный шербет с розовыми лепестками. В июле у меня начались свирепые головные боли. Два дня, проведенных в Шотландии, улучшили мое самочувствие, и я вернулся к работе, но через неделю свалился с температурой. Сносить постоянные набеги репортеров и фуллеровских фанатиков у меня больше не было сил, и я их полностью проигнорировал. Двое суток я отлеживался в постели и слушал пластинки с операми Моцарта. Постепенно лихорадка меня отпустила. На третьи сутки апатия оставила меня настолько, что я мог уже вскрывать письма.