Паразиты
Шрифт:
– Эй, ты! Давай-валяй, рассказывай!
– Хорошо, – закивало существо.
Оно вылезло из своей ракушки, откашлялось, попробовало звучание своего «уи» и произнесло в его голове:
– Итак, первое – у тебя нет воли поднять руки. А теперь, второе, – улитка набрала в рот воздух и выпустила с пронзительным свистом.
Кевин, растерявшись в первую минуту от оглушительного звука, попытался закрыть уши руками, но те ему не подчинялись. С ужасом он глядел на свои дрожащие конечности, но не смог даже сжать пальцы в кулак. Фишер приказал себе закричать, ногам затопать, но тело перестало ему повиноваться. В голове взорвалось. Ему показалось, что его выбросило в вакуум и он перестал слышать, видеть и ощущать. Была лишь пустота. Потом Кевина выкинуло в белое пространство, и он оказался на клочке суши, в которую со всех сторон летели снаряды. Кев был одновременно снаружи и внутри себя. Он видел летящее ядро, поразившее остров и проделавшее огромную дыру
– Он меня парализует, чтобы контролировать тело! Нет! Нет! Надо защищаться! Все на оборону, – закричал он, побежав по острову, увертываясь от снарядов.
Неизвестно к кому был адресован его призыв. На зов никто не явился. Гул, производимой паразитом, вибрировал, опускаясь до низкого и резко взмывая вверх до мышиного писка, чтобы потом перейти в пронзительный плач птицы. Каждый нерв Кевина содрогался, когда он слышал «трение пенопласта». Из песка стали просачиваться змеиные щупальца и хватать его за босые ступни. Молодой человек попытался отцепиться от них, но в ужасе видел, как они вонзаются в его ноги, сплетаются с его венами и поднимаются вверх. Ледяная лапа страха сжала его сердце. Оно, истерично бившееся ещё секунду назад, внезапно остановилось, потом слабо стукнуло и снова остановилось. Кевин видел своё тело, прошитое коричневыми нитями, откуда-то сверху. Оно погружалось в песок.
– Червяк сраный, покажись! – закричал Фишер.
Ему ответило тихое хихиканье. В темноте, где он вдруг оказался, показались два больших глаза, они стали множиться и заполнять все пространство. Паразит обиженно и зло смотрел на него со всех сторон. Существо заморгало. Его взгляд на секунду стал испуганным и непонимающим; глаза завертелись в разные стороны, словно не понимая, что здесь происходит. Вдруг глаза остановились на Кевине, тот прочёл в них сожаление, заморгали и увлажнились. Через пару секунд Кева накрыло водопадом слез. Вода сбила молодого человека с ног, соленый поток понёс его и стал затягивать в воронку. Кев, задрав голову, пытался в последний раз прочесть взгляд улитки. Было ли это сожаление искренним или существо просто издевалось? Но ничего не понял, лишь чувствовал, что летит. Вспомнив, что он крещеный, Кевин закрыл глаза и стал молиться. Это единственное, что ему оставалось…
Через какое-то время, Кевин почувствовал, что ещё жив. Осторожно, боясь взора суровых ангелов, которые поведут его на суд к Господу, он приоткрыл веки. Его окружала темнота, но в этот раз абсолютная – черная, вязкая, пугающая. Кевин почувствовал себя неуютно и крикнул. Крик провалился. Молодой человек глубоко выдохнул, вытянул руку вперед, пощупал пальцами, пытаясь определить, окружающую его субстанцию, но ничего не понял:
– Вот ведь черт! Прости, Господи. Где я? Умер или нет? Что эта за фигня меня окружает?
Так как ответа не последовало, он вздохнул, почесал голову и, выставив руки вперёд, сделал шаг, за ним другой. Поверхность, по которой он шёл, была какая-то прыгучая и неровная. Кевину приходилось ступать очень осторожно. Он стал сам с собой разговаривать:
– Да, Фишер, дела! И это есть жизнь после смерти?! И это нас всех ожидает? Пустота, чернота! Абсолютное ничего! Знаешь? Чем такая вечность, лучше быть съеденным царицей гигантских Муравьев 10 . Ага, угадал! Это Стивен Кинг написал: «Людей, конечно же, помучают перед этим, погоняют по пустыне, а потом съедят. Остаётся, конечно же, малюсенький шанс, что не сразу слопают, а сначала заставят работать на Королеву». У них, по крайней мере, есть хоть какая-то надежда, ну и цель – достичь разрушенного города. А у нас какая цель? Ну, что Фишер? Пошли искать смысл этой странной, загробной жизни.
10
Гигантские муравьи – в романе Стивена Кинга «Возрождение» люди после смерти попадают не в рай или в ад, а в место, которым управляют существа, похожие на гигантских муравьев, которых возглавляет «Царица».
Клиника имени профессора Берга располагалась в живописном месте на берегу озера. С юга тянулась полоса леса, отделяя её от шумной автомагистрали, с севера фермерские поля утыкались в небольшую деревушку. Это было уютное местечко, как раз для людей, нуждающихся в покое и тишине. В больнице находились люди, пережившие инсульт Карла.
Медсестра Клара Беккер, находившаяся на ночном дежурстве, знакомилась с медицинской картой нового больного. Она зевнула и потёрла лицо. Глаза слипались. Женщина решила налить себе чай. От кофе её улитка могла проснуться и помешать ей спокойно думать – будет улюкать на своём немом языке, покачивать головой, осуждая её за кофе. Улитки, как и многие животные, засыпали в отсутствии солнечного света, а просыпались с первыми лучами солнца. Но
Когда, та часть первого поколения, выбравшая профессию, связанную с ночными дежурствами, впервые заступила в ночную смену, люди столкнулись с недовольством паразитов. И не просто недовольством, а настоящей истерикой. И поэтому медицинскому персоналу было проще перевести этих сотрудников на дневную работу, чем выслушивать писк голодных морских свинок.
Проведя исследования, специалисты по сну доказали, что только одна ночная смена в неделю не оказывает вредного влияния на здоровье человека. Поэтому нельзя заставлять работать людей в режиме «сутки через двое». Вмешались профсоюзы, настаивая на перестройке всей системы ночных дежурств. Уже через несколько лет во всех круглосуточных учреждениях появились комнаты, где персонал мог поспать. На посту оставался работник – дежурный, следящий за вызовами, как правило, какой-нибудь старичок или старушка, страдающий бессонницей. Он проводили время за телевизором, а в случае необходимости будил основной персонал. А спустя двадцать лет, и врачи, и полицейские могли спокойно спать всю ночь, так как при всеобщем здоровом образе жизни ночные веселья практически отсутствовали. Развлекательные клубы закрывались в двадцать три часа. Никто не употреблял алкоголь. Соответственно, никто не буянил, не дрался, машины водили осторожно.
Клара отпила глоток фруктового горячего напитка и продолжила читать лежащую перед ней медицинскую карту: «Кевин Фишер. Двадцать пять лет. Заболевание: истощение, цирроз печени, инсульт Карла». Женщина вздохнула. Привезённый сегодня после обеда молодой человек поразил её своей худобой и запахом немытого тела. Она и её коллега не скрывали отвращения, приводя в порядок молодого мужчину. Первый раз в своей жизни Клара видела человека, пренебрегающего своим здоровьем. Фрау Беккер перевела свой взгляд на часы, а потом вздохнула: «Ещё один инсульт».
Инсульту Карла (ИК), названному по имени первого больного с этим диагнозом, были подвержены в основном молодые люди. Человек внезапно падал, а паразит брал на себя, прежде всего, его дыхание. Он начинал судорожно открывать рот и заглатывать в себя большие порции воздуха. Через пару минут грудная клетка человека начинала самостоятельно подниматься и отпускаться; нижняя челюсть отпадала и изо рта вырывался воздух. Таким его находили врачи скорой помощи и увозили в больницу. При первичном обследовании обнаруживалось, что сосуды головного мозга закупорены странной субстанцией, которая не пропускала кислород к клеткам. Закупорка была выборочной, полностью перекрывался доступ к отделам, отвечающим за язык, эмоции, речь и память, и частично к двигательным, психомоторным центрам, к частям, отвечающим за осязание и чувствительность. Например, пробка, образовавшаяся в мозжечке, была изрешечена дырками, через которые жизненно важный газ все же обеспечивал нейроны энергией. Нервные ткани не отмирали, но были повреждены и не могли самостоятельно восстановить функции координации движения. Человек находился в коме несколько дней, а потом постепенно паразит брал руководство над его телом. Мозг существа отдавал простой приказ пошевелить пальцами. Сигнал, пройдя долгий путь, доходил до повреждённого отдела человеческого мозга, отвечающего за движение, и раздражал его нейроны. Те передавали импульс, бегущий по моторным нервам и достигающий конкретной мышцы. Спустя месяц пациенты, пережившие инсульт, могли ходить, проглатывать пищу и испражняться, но понимать и говорить они уже не могли. Люди становились идиотами.
Обследовав коричневую субстанцию, забивающую сосуды, врачи обнаружили сходство с биологическими трубками паразита. Учёные допустили, что часть коричневых отростков, не выведенных на внешнюю сторону сосудов, растворялись в потоках крови, прикреплялись в другом месте к внутренним стенкам, обесцвечивались и их жизнедеятельность замирала. При определенных обстоятельствах отростки просыпались в сосудах головного мозга, сплетались друг с другом и перекрывали доступ кислорода в мозг. Неразрешимым для ученых оставался вопрос: «Что это за обстоятельства предшествуют их пробуждению?». Это пугало и требовало скорейшего решения, потому что пациентов, подверженных ИК становилось все больше. Невозможно было проследить, как образуется закупорка из коричневых сосудов, потому что не было никаких предпосылок для болезни. Исследовав более ста молодых людей в возрасте до двадцати лет, медики обнаружили, что у всех отмечены превосходные показатели здоровья. Поведение пациентов походило на поведение, страдающих глубокой степенью идиотизма, за исключением признаков детского поведения. Больные со слабоумием могут засовывать палец в рот, сосать его, или качаться и вертеться на одном месте, или собирать блестящие предметы и тащить их в рот, то есть вести себя, как дети в возрасте от одного года до четырёх лет. А поведение больных, переживших инсульт Карла (ИК), было похоже на поведение роботов: лица были неподвижны, глаза бессмысленны, движения медленные, но последовательные.