Паразиты
Шрифт:
Самым первым, не одобренным существом был Кевин Фишер, её одноклассник. Лена познакомилась с Кевином, когда переехала к отцу в Бремен и пошла в новую школу. Её сосед по парте, рыжеволосый и всегда улыбающийся паренёк помог ей освоиться в классе, подтянул по математике и научил кататься на скейтборде. В то время Ленина улитка была благодарна ему за хозяйку и выражала свою признательность тихим улюканием. Но стоило детям подрасти, поведение паразита стало настороженным. Лена Луиза и Кев, сами не заметили, что их дружба переросла в нечто другое. Они стали чаще, чем обычно, предаваться мечтам, думать друг о друге. Существа не оставили без внимания учащенное сердцебиение, приливы крови к лицу, изменение голоса при общении. Они стали тщательнее следить за молодыми людьми и переглядываться друг с другом. Когда прощаясь,
Лена Луиза, пережив много неудачных свиданий, не потеряла надежду, жила в розовых мечтах о принце, и судьба за столько лет ожиданий преподнесла ей «подарок» в виде длинного, ушастого полковника.
– Спасибо тебе! – вырвалось у Лены.
Она шла домой в самом мрачном расположении духа и пинала внезапно выпавший снег. Улитка виновато пискнула. Шарик, описав круг, остановился возле лица хозяйки, закрывая его наполовину, словно паразит захотел спрятаться от гнева своей хозяйки.
Её раздражало в нем всё! Начиная с того, как он держал нож в правой руке (жилочки проступали сквозь белую кожу), медленно резал мясо, потом подносил кусочек ко рту, челюсти двигались вниз и вверх, большие смешные уши почему-то тоже шевелились. Ле-Лу отворачивалась от его лица, переводила взгляд на окно, но он спрашивал её о чём-то, ей приходилось снова смотреть в его бесцветные глаза и видеть, как кадык ходит туда-сюда. Ощущение тошноты приходило снова. Он очень аккуратно лил соус на кусок говядины. А Лене так хотелось, чтобы капли коричневой жирной подливки брызнули на его белоснежные манжеты. Но ни единой капельки! Она глубоко вздохнула и, заставляя себя быть любезной, спросила:
– Как вам наш город?
Они сидели в ресторане, построенном на крыше бывшего пивного завода «Beck», реконструированного в развлекательный центр. Красивая овальная панорама открывала вид на реку Везер и старинные улочки Бремена.
– Я люблю Бремен! – восторженно сказал полковник. – После шумной столицы здесь так уютно и прекрасно!
– Я люблю Бремен, – мысленно передразнила его Лена. – Как будто ты ездишь сюда каждые полгода в отпуск.
Словно прочитав её мысли, Ханс, добавил:
– Теперь я надеюсь, буду чаше приезжать в мой любимый город.
– Приехали, – раздраженно подумала Лена, – и город уже стал любимым.
Чтобы отвлечься, она стала наблюдать за семьёй, сидящей за соседним столом. Мужчина африканской внешности, жестикулируя, рассказывал какую-то историю. Его жена слушала его, слегка улыбаясь, а дочка, маленькая, очаровательная девочка с торчащими в стороны косичками, глядела в окно, засунув в рот десертную ложку. Выговорившись, отец девочки принялся уплетать тирамису. Девочка стала размешивать в вазочке мороженое. Она подняла глаза и посмотрела на мамины губы, на которых таяла сливочная сладость, потом вздохнула. Женщина, заметив грусть в лице дочки, спросила:
– Элиза, солнышко, почему ты не ешь мороженое? – и ласково погладила дочь по щеке.
– Лиза больше не хочет, – сказала малышка, поглаживая пальчиком свою улитку. – Я думаю, она считает, что в нем много сахара.
Фрау Витт улыбнулась этой милой сценке, не обратив внимания на недоуменно переглянувшихся родителей Элизы.
– Очаровательно! Она дала существу имя, – умилилась Ле-Лу и, услышав
Тот предлагал ей выбрать десерт. Лена отказалась. Они вышли прогуляться по набережной, постояли на мосту, глядя на протекающую внизу реку Везер, потом пешком прошлись по улице Schlachte. Хотя они поели в ресторане, Лене хотелось что-нибудь сделать назло Хансу и паразиту. На глаза ей попался киоск с жареными колбасками. Это было единственное место в Бремене, где можно было полакомиться когда-то знаменитыми немецкими колбасками. Жирные мясные деликатесы оказались очень вредными, и люди, науськанные паразитами, перестали их есть. Они проходили мимо киоска с яркой картинкой аппетитных, блестящих, с темной поджаренной корочкой сосисок, глотали слюни и слышали предупреждающее улюкание своих улиток; в головах всплывало наставление врача: «… приводит к болезням сердца, онкологическим заболеваниям…»; грустно отворачивались и понуро брели прочь, не слыша зазывания продавца. Нужно было видеть радость продавца, когда Лена сделала заказ! Его серое, унылое лицо преобразилось, глаза засверкали! Он стал разогревать гриль, расточая комплименты девушке и сетуя на то, что его клиенты – только старики.
– Как прекрасно видеть юное, хорошенькое личико! Прошу прошения, мой господин, – он кланялся Хансу, – ничего личного! А вы не хотите? Нет? Ну, ладно! В другой раз!
Улитка, видя, как её хозяйка макает колбаску в кетчуп, сжала рот, нахмурилась, но промолчала. Она чувствовала в девушке протест, но не понимала его. Всю жизнь они жили душа в душу. Ле-Лу заботилась о паразите, а он о ней. И сейчас ему было обидно и тревожно. Существо посмотрело на улитку полковника. Та смотрела на жующую девушку неодобрительно покачивая головой, затем перевела свой взгляд на Лениного паразита, распахнула глаза и щупальцем показала на фрау Витт, словно говоря: «Ты же понимаешь, что это вредно. Займись этим».
Существо встало на сторону хозяйки, оно нахмурилось и сердито улюкнуло. Улитка Ханса, театрально закатив глаза вверх, отвернулась. Фрау Витт еле дождалась, когда они дойдут до её дома. При прощании полковник поцеловал её в щёчку. Внезапно его губы соскользнули к губам. Лена ощутила слюнявое причмокивание, а потом чужой язык ворвался в рот. Волна гадливости поднялась в ней. Она оттолкнула полковника.
– Прошу прощения, – он отстранился и старомодно поцеловал ей руку.
После произошедшего это выглядело нелепо. Лена, справившись с негодованием и антипатией, не прощаясь, вошла в подъезд.
Ночью, лёжа без сна, она все время думала о своём влечении к однокласснику и физическом отвращении к полковнику: не могла поверить, что симпатичный рыжий молодой человек генетически ей не подходит, что от него могут родиться нездоровые дети, а от Ханса, с которым целоваться-то было противно (ощущение, словно тебя облизала собака! Брр! Брр!), обеспечено здоровое потомство.
– Черт знает что! А знаешь что? – говорила она сама с собой. – Он ведь не последний. В мире определённо есть и другие мне подходящие. Будем искать! Просто будем дальше искать. Начнём путешествовать и знакомиться с мужчинами. И найдём!
Она успокоилась, мысли снова вернулись к Кевину: «Как он живет? А что если попробовать с ним встретиться? И посмотреть, какая будет в этот раз реакция паразита. А что если мы меняемся с возрастом, пахнем по-другому? Может, от Кева будут исходить другие флюиды, и паразит обманется?». Лена решила найти свою первую любовь. И вот только тогда смогла спокойно заснуть.
На следующий день, после работы, она поехала в район Арстен, где раньше жила с отцом. В те годы Кевин жил с родителями в многоквартирном доме, недалёко от спортивной площадки. Дом она нашла сразу, он нисколько не изменился, хотя его перекрасили в симпатичный желтый цвет. На кнопке звонке значилась его фамилия, значит они ещё живут здесь. Она расслабилась и позвонила. Никто не ответил. Лена позвонила ещё раз и снова никакого ответа. К подъезду подошла женщина с большим пакетом продуктов в руках. Девушка узнала в ней соседку Кевина по площадке, но та скользнула по ней равнодушным взглядом, не признав в молодой особе прыщавого подростка, приходившего к семье Фишер несколько лет тому назад. Женщина была слегка полновата; грубое лицо отливало жирным блеском. Она удивилась, когда Лена обратилась к ней с вопросом: