Парень из моих снов
Шрифт:
Возвращаться в реальность не было никакого желания. Здесь, в царстве Льда, было намного лучше и красивее, чем в привычном сером мире. Пока наваждение не прошло, Маша старалась изучить каждую черточку его лица: высокие скулы, ямочки на щеках, которые появлялись при улыбке, гладкий подбородок без намека на небритость. Маша вообще сомневалась, что у Ледяного может быть что-то похожее на щетину, а вот у мальчишек из класса она уже появилась, но про них думать не хотелось, хотелось смотреть на принца из ледяной сказки.
Сейчас, в плену у завывающей вьюги,
Ледяные искорки пробежали по позвоночнику. Впервые с того момента, как очнулась, Маша почувствовала холод, пробирающий до костей, но сейчас он не пугал. Девушка знала: Ледяной не опасен. Ощущение дискомфорта прошло, и девушка прижалась сильнее к словно выточенному из прессованного снега телу, почувствовала силу обнимающих рук, захлебнулась в сводящем с ума поцелуе, забывая обо всем на свете. Она распадалась на тысячу снежинок, кружилась вместе с зимней вьюгой и теряла себя в ледяной круговерти.
Мир перед глазами поплыл и перестал существовать, все стало совершенно не важно. Девушка даже не думала о том, что ее ищут и о ней переживают. Значение имел лишь не разжимающий холодных объятий Лед. Он был таким нереально красивым, таким сильным и сводящим с ума, что Маша не верила в свое счастье. Она не ощущала, как окоченели пальцы, перебирающие припорошенные снегом волосы, что свело от холода губы и что она почти не чувствует ног. Существовала лишь метель, голубые глаза, подернутые коркой льда, и накрывающее с головой счастье.
Беспамятство подступало медленно, мир сузился. В нем остались лишь нереальные глаза Ледяного. Крика «Маша!» где-то далеко на горизонте вообще не было слышно. Девушка потерялась в пространстве, времени и холоде, она не понимала, что происходит вокруг. Не заметила, когда исчез Ледяной, а на его месте оказался Максим Романович.
Она не чувствовала, что ее подхватили на руки и куда-то понесли, не видела машину «Скорой помощи». Она все еще целовалась с Ледяным, окруженная вихрем серебряных снежинок.
Пришла в себя Маша в больнице, смутно припоминая, что с ней произошло. Сложно было понять, где явь, а где очередной сказочный сон. В первые минуты девушка подумала о том, что странности в ее жизни закончились, но потом заметила вычурный морозный узор на окне больничной палаты. Розы, райские птицы и сокрытое в этих узорах ледяное сердце. Только он один мог оставить подобное послание. Ее зимняя, морозная мечта – сказочный парень, имени которого Маша не знала и не стремилась узнать. Придуманное имя – Лед – подходило ему как нельзя лучше. Девушка долго
Было невероятно жарко, душно, и именно эта духота заставила двигаться – откинуть в сторону тяжелое больничное одеяло и попытаться сесть на неудобной панцирной кровати. Голова слегка кружилась, а руки дрожали от слабости, но в целом Маша чувствовала себя вполне сносно.
– Машенька, моя Машенька очнулась! – Мама, осунувшаяся, с заплаканными глазами, подбежала и упала на колени у кровати. По щекам потекли слезы.
Маша смотрела на нее с удивлением и молчала. Она никогда не видела маму такой зареванной, ненакрашенной и без укладки. Девушка поразилась, заметив сеточку морщинок в уголках глаз, и осторожно потрогала пушистые волосы, в которых появилось слишком много седины. «Как же так? – думала она. – Ведь мама совсем молодая».
– Машенька, ну что же ты молчишь, дочка?! Ты до сих пор вся холодная! Скажи хоть что-нибудь.
– Все хорошо. – Маша отстраненно погладила маму по голове. – У меня все хорошо, мамочка. Правда! Ты, главное, не переживай и не волнуйся.
Вторая фраза прозвучала увереннее, и Маша практически поверила в свои слова. У нее действительно было все хорошо, если не считать странной отрешенности. Маша словно смотрела на все происходящее со стороны. В голове смешались события. Девушка даже не знала толком, что именно произошло. Помнила склон, лыжню и поцелуи Ледяного. Как давно это было? И было ли? Может быть, поцелуи пригрезились? Но тогда почему воспоминания о них ярче, чем воспоминания о самом падении?
– Ты не приходила в себя три дня… – всхлипнула мама, даже не пытаясь сдержать слезы. – Три бесконечно долгих дня… Я так волновалась и переживала! Ты даже представить себе не можешь!
– Теперь все хорошо, – увереннее отозвалась Маша и бросила взгляд на морозное стекло, оценивая узор по-новому. Ей чудились острые шипы, а колючие ледяные кристаллы выглядели устрашающе. Сердце сжала боль, а к глазам подступили слезы. Это она во всем виновата. Сама. И в том, что чуть не умерла, и в том, что плачет разом постаревшая мама. Или, может, все же он? Еще чуть-чуть, и его поцелуи бы убили, а она… она была не против замерзнуть рядом с ним. А о тех, кто волнуется за нее, даже не вспомнила. Как такое могло произойти? В какой момент ей стало все равно?
– Машенька, ты ведь вся холодная, закутайся! – скомандовала мама. В ее голосе прорезались знакомые нотки. Похоже, она начинала приходить в себя. А это хорошо. Маша не хотела, чтобы мама плакала.
– Я не зябну, – покачала головой девушка и позволила маме себя обнять. Казалось, у родительницы поднялась температура: слишком горячие руки, слишком обжигающее дыхание. Хочется отстраниться и распахнуть окно, чтобы снег летел в лицо, был слышен вой ветра и окутала привычная прохлада. В помещении, в теплых уютных маминых объятиях, Маше было некомфортно.