Парень подруги. Ты не для меня
Шрифт:
Ребята засмеялись, мне тоже стало смешно от такого казуса, когда я представила лица парней, которые смотрят друг на друга, а выстрела всё нет.
— Потом еще было такое со светом, — продолжил он рассказывать. — Парни должны были выстроиться на краю сцены, потом дают красный свет, а мы все стоим стеной. Потом свет снова уводят, и мы в это время покидаем сцену. Ну вот, мы выстроились, а свет все не дают. Ну, мы постояли, подождали, и кто-то говорит: "Пацаны, валим тогда". Развернулись и пошли кто во что горазд, в темноте особо не разбежишься. И тут дали свет нам в спину. Зрители увидели, как мы словно слепые обезьяны
Да, действительно забавно. Я тоже не сдержала смеха и присоединилась ко всем.
— Хватить ржать, — оборвал нас строгий мужской голос. — Работать пора.
Я подняла голову и увидела перед нами высокого мужчину лет сорока пяти. Он держал в руках сценарий.
— Всем добрый вечер, — оглядел он первые ряды. — Я режиссёр и художественный руководитель театра "Сансара" Фёдор Степанович Хлебников. Именно я сегодня буду на вас смотреть. Возможно, одна из девушек получит роль Джульетты.
Я приосанилась и буквально кожей ощутила, как по залу поползло волнение, атмосфера мигом накалилась.
— Итак, — Фёдор Степанович уселся на своё место в третьем ряду, где находился его стол и лампа на нём, и развернул какую-то папку. — Мне тут ваши коллеги дали список претендентов. Поэтому начнём. Анна Довлатова. На сцену.
Даже растерялась, насколько всё быстро и стремительно происходило. И хоть я шла не первая, успела себя к моменту своей очереди накрутить. Режиссёр был довольно строгим, мог оборвать на полуфразе или после нескольких фраз вообще отправить обратно в зал. Несколько девчонок еле прочли свои монологи и успели прочесть хотя бы половину диалога с Ромео. Идти было очень страшно. Когда очередь дошла до меня, мне казалось, что грохот собственного сердца я слышу где-то в горле, причем слышу его громче всего остального.
— Поплавская Диана. По приглашению Мирослава, угу, — поджал губы он. — Выходите на сцену, Диана Поплавская.
— Всё нормально, — сжал на миг мою руку Мир. — Иди.
Я кивнула и встала. Заставила себя идти ровно, хоть колени и дрожали. Только бы не упасть, только бы не упасть…
Взошла на сцену и выдохнула. Хоть не навернулась, уже хорошо. Встала в точку и в свет. Посмотрела в зал. Попыталась расслабить руки.
— Внешность ваша для роли очень подходит, — произнёс режиссер. — Хорошенькая девочка. Но посмотрим, на что вы способны. Начинайте монолог.
Ну, с богом.
— Все прощайте, — сказала я в зал, сложив руки вместе, словно в молитве. Смотрела куда-то в пространство. Была Джульеттой, которая боится принять принесённое для неё средство и в столь юном возрасте не доверяет никому. Но желание быть с Ромео сильнее страха…
— Бог весть, когда мы встретимся опять… Меня пронизывает легкий холод И ужас останавливает кровь. Я позову их. Мне без них тоскливо. Кормилица! Нет, здесь ей дела нет. ОднаМирослав дал мне и реквизит — небольшую склянку для яда и бутафорский кинжал. Всё это я вынула из сумочки, прежде чем подняться на сцену.
Я читала текст, действуя с предметами и полностью погрузившись в атмосферу.
— И за твое здоровье пью, Ромео! — произнесла я последнюю фразу и выпила яд.
— Отлично, — пронёсся голос Фёдора над залом и выдернул меня из образа. — Мне нравится, ай лайк ит. Теперь давай-ка Ромео на сцену.
Я поняла, что я чуть ли не единственная, кому дали прочесть монолог до конца. И даже получила похвалу. Мирослав вышел ко мне и остановился напротив.
— Начинайте, — дал команду Фёдор.
Мы читали диалог, делая всё примерно так же, как в гримёрной. Мне не пришлось изображать дрожь от прикосновения его руки к моей, пусть он это делал не впервые. Дрожь была самая настоящая…
— Йес, отличная реакция, Диан, — комментировал он. — Зафиксируй это. Нежная, трепетная лань и здоровый лось Ромео.
В зале прокатились смешки.
— Тихо, — оборвал всех режиссёр. — Это очень красивая пара. Он такой большой и сильный, а она такая хрупкая и нежная. Отлично просто. Дальше.
— Так вот молитва: дайте им работу.
Склоните слух ко мне, святая мать, — сказал мне Ромео-Ланской.
— Я слух склоню, но двигаться не стану, — упрямо покачала я головой.
— Не надо наклоняться, сам достану.
На этом моменте я разволновалась. Он меня сейчас поцелует при всех, как это было во сне. Но Ланской остановился за секунду до, обжигая горячим дыханием мои пересохшие от волнения губы.
— Супер, — сказал Фёдор Степанович, и Мир отодвинулся от меня. Развернулся и стал смотреть на режиссёра. — Слушайте, ну классно сыгрались. Между вами химия такая, отсюда чувствую. Кстати, о химии… Девушка, на финальных репетициях и на спектаклях придётся целоваться по-настоящему. Вы готовы к этому?
— Да, готова, — ответила я без раздумий. Это всё же игра, и по-настоящему только физически. Поцелуй с Ланским я уже переживала несколько раз. Это не больно и не страшно. Переживу и этот.
— Отлично, — хмыкнул Фёдор. — И помните — служебные романы у нас под запретом. Уволю обоих к чёртовой матери, если вы мне сначала будете лизаться на весь театр, а потом поссоритесь и начнёте капризничать на сцене. Любить партнёра всё равно придётся. Так что химию свою оставляем на сцене и не тащим её в жизнь. Ладно, теперь мне надо подумать и посовещаться с самим собой. Как только решу — дам знать, выбрал ли кого-то из вас. Хорошие варианты есть, но пока ничего не могу сказать. А теперь всем спасибо, все свободны!