Паренек из Уайтчепела
Шрифт:
Джек бы мог кое-что рассказать по этому делу, высказать предположения, возникшие в голове, но констебль не дал ему даже слова сказать, заявив, что «ребенку» не место в полицейском расследовании. А ведь рассыпанные монеты, словно хлебные крошки, казалось, нарочно вели к могиле Сюзанны Андерсен, и об этом ему мог рассказать только Джек и Берроуз, но второй явно не в счет. К тому же, вышитая серебром стОла, обнаруженная на теле умершей, и рана на её голове, нанесенная камнем, лежавшим здесь же, в ногах, говорили о многом. Но недалекий констебль, Джек ясно видел, не обратил
А Берроуз, которого он вскоре нагнал, еще возьми и скажи на полном серьезе:
– Воистину некоторые словно нарочно притягивают всевозможные беды, ты не задумывался об этом? – И так как вопрос был риторическим, сразу же продолжал: – Рядом с ними постоянно случается что-то плохое! Сам посуди, стоило малышке Аманде поселиться в окрестностях Харберна, как в городке мало того, что произошла кража, так еще окочурилась эта девица… – Он, должно быть, припомнил умершую, так как его передернуло. – Может, и к лучшему, что мы с ней не вместе, как думаешь? После нашего прошлого раза я был сослан из Лондона на корабль, лишившись всякой надежды на продвижение и достойное будущее. Да и мало ли что сделал с ней Мейбери… – он прищурил глаза, многозначительно глядя на Джека. – Тот, заметь, на ней помешался. Тоже, может быть, неспроста? Может, есть в ней что-то такое… ядовитое, знаешь ли, роковое. Пробуждающее в мужчинах самое низменное, плохое… Говорят, есть черные вдовы, и Аманда, быть может, как раз из таких. Её только в кунсткамере выставлять с табличкой «Близко не подходить! Опасно для жизни».
Берроуз хохотнул над собственной шуткой, развеселившись вдруг.
И Джек, сжав кулаки, произнес:
– Полагаю, вы не совсем справедливы к мисс Блэкни. Она вряд ли желала извращенной страсти кузена, да и с погибшей связана не была…
Берроуз остановился и поглядел прямо на Джека.
– Защищаешь ее? – искренне удивился. – С чего бы вдруг? И откуда узнал про кузена? – дошла до него запоздалая мысль. В глазах вспыхнуло подозрение, поза сделалась напряженной.
И Джек, слишком взвинченный, чтобы сдержаться, высказал наболевшее:
– Мисс Блэкни не заслужила, чтобы такой… мерзавец, как вы, порочил ее доброе имя, – вскинул он подбородок. – Я запрещаю вам даже заикаться о ней, особенно в столь оскорбительном тоне.
Но физиономия Берроуза вдруг расплылась в улыбке, такой насмешливо-оскорбительной, что у парня потемнело в глазах.
– Кто ты такой? – спросил он. – Её личный паж, мальчик на побегушках. – Джек молчал, сцепив зубы, и тот процедил: – Как смеешь ты, безродный слизняк, затыкать рот джентльмену?! Да я тебя…
Джек, оборвав его, произнес:
– Я тот самый «нищеброд из трущоб», который спас от безумца вашу возлюбленную, Берроуз. Сделал то, что не сделали вы, буду слишком заняты выпивкой в пабе. Я видел тогда вас в компании ваших друзей, упившимся вдрызг. Вам ли теперь выставляться героем?
Пораженный и злой, Берроуз прожигал Джека взглядом.
– Так ты тот мальчишка… – его губы скривились, – тот… босяк… Вот ведь пассаж, право слово: малышка
Джек точно не помнил, как это вышло: словно в тумане, он подался вперед, и рука, вскинувшись, кулаком впечаталась в скулу бывшего лейтенанта.
Берроуза развернуло, он, вскрикнув, схватился за скулу... прищурил серые, словно отблеск металлической гильзы глаза.
– Щенок… я тебя… – выплюнул он перекошенным ртом, сплюнув кровью. – Я тебя…
У Джека шумело в ушах, он различал только губы противника, складывавшиеся в слова, но не слышал ни звука.
– Вы не достойны мисс Блэкни, – глухим голосом просипел он. – И я даже рад, что кузен помешал вашему бегству. Вы бы сделали ее очень несчастной…
И звуки вернулись, накрыв его с головой.
– Что ты вообще понимаешь в достоинстве, мелкий крысёныш? И в счастье, – ударило по ушам. – Женщинам нравится военная форма… Я по любому ее очарую. Опять.
– Вряд ли получится, – сказал Джек, – вас уволили с военной службы. И мисс Блэкни узнает об этом, если только вы не покинете Хартберн по собственной воле…
Удар угодил точно в цель, и экс-лейтенант спал с лица, вскинувшись.
– Ты копался в моих вещах, грязный мерзавец?! Хотел деньгами моими поживиться?
– А они у вас есть? – язвительно кинул Джек. – Сомневаюсь. Вы хотели поправить дела с помощью брака, не так ли? Но, увы, опоздали: богатый жених предпочтительней нищего бывшего лейтенанта. Сомневаюсь, что вам что-то светит!
Берроуз, издав яростный рык, с побагровевшим лицом, подался было вперед, готовый наброситься на парнишку, но сдержался вдруг.
Усилием воли взял себя в руки и процедил со снисхождением в тоне и взгляде:
– Я не имею дела с плебеями! – И, развернувшись, пошел по дороге стремительным шагом.
Джек долго глядел ему вслед, сожалея о несостоявшейся потасовке: подраться по-детски хотелось, выразить кулаками свое презрение, жгучую неприязнь. Показать, кто есть кто… И болью физической заглушить более сильную боль, сладить с которой не получалось.
– Слыхал, что творится-то, Джек? Сюзанну Андерсен нашли мертвой, – такими словами встретила Сара-Энн Джека, занятая полировкой серебряных ложек.
– Слыхал, – глухо откликнулся он. – Бедная девушка! – Рассказывать, что именно он её и нашёл не хотелось, вообще не хотелось говорить о смертях.
– Вот и я о том. Бедная миссис Андерсен, такая достойная женщина, и – на тебе! – горе какое.
Вошедшая в комнату миссис Уиггинс поглядела на сникшие лица своих домочадцев и сразу всё поняла.
– Я слышала, денег при ней не нашли, – то ли спросила, то ли констатировала она. – Разве что несколько мелких монет да священническую стОлу... Странно всё это, вы не находите? – вот теперь уже точно спросила она.
Джек плечами пожал.
– Возможно, в стОлу завернули украденные из ризницы деньги, – предположил он. – Разве не там же священники хранят своё церковное облачение?