Паренек из Уайтчепела
Шрифт:
– Там, – подтвердила миссис Уиггинс. – И всё-таки странно, что воспользовались именно ей. Наверняка там были и более подходящие вещи...
Спорить не было смысла: Джек и сам задавался тем же вопросом.
Он только спросил:
– А в чем причина разлада между братьями Андерсен? Слышал, что после смерти отца они разругались смертельно...
– Так все дело в ферме, – вздохнула миссис Уиггинс, присаживаясь за стол. – Старик Андерсен, минуя старшего сына, завещал землю и главный дом младшему сыну, Уоррену Андерсену. И старшему это, само собой, не понравилось...
–
– А поди разбери, что было тому причиной (никто толком не знает): одни говорят, что у старшего, Уиллиса Андерсена, душа к земле не лежала, и старик знал об этом, другие ссылаются на Эниссу, жену того же Уиллиса: мол, у них со свекром вышел конфликт, и тот назло ей обошел в завещании старшего сына, ее мужа, то бишь.
Они замолчали, думая о своем, и Сара-Энн, нечаянно звякнув ложкой, вздохнула вдруг:
– Страшно представить, кому пришло в голову, закопать дочь на поле родного отца... Безумие просто. Даже помыслить о таком страшно...
Происходящее, в самом деле, попахивало безумием, Джек был с ней абсолютно согласен, но безумием целенаправленным, где убийство мисс Андерсен и похищение собранных денег было каким-то образом взаимосвязано между собой. Но каким именно?
Джек подумал, что стоило расспросить Грира об этом: тот постоянно сновал по округе, высматривал, подмечая самое важное, вдруг заметил что-то способное пролить свет на произошедшие преступления.
Решено: этим вечером он наведается в Призрачные пещеры и расспросит Эмоса Грира о событиях этого и предыдущего дней.
Сказано – сделано. Едва миссис Уиггинс, управившись с делами по дому, поднялась к себе, Джек выскользнул за калитку. Прошел по главной улице к ферме Андерсенов, свернул на проселочную дорогу и прогулочным шагом зашагал, направляясь к Пещерам. Теперь, разгадав тайну Снежного человека, он не таился, как прежде, вздрагивая при каждом шорохе, звуке... Шел, занятый мыслями о мисс Блэкни, Берроузе и погибшей мисс Андерсен. Столько всего с ним случилось за последнее время, что мысли несли его полноводной рекой, не затихая ни на секунду…
И вдруг в лесу хрустнула ветка.
Словно выстрелил кто-то…
Джек, полностью погруженный в себя, замер с громко ухнувшим сердцем. Присмотрелся… Непроглядная тьма деревьев в лесу казалась темнее мрака пещер... Прокричала сова. Где-то в Хартберне брехала собака.
Наверное, там, в темноте, бродила косуля или дикий кабан… Джек усмирил громко стучавшее сердце и направился дальше, правда, теперь, уже не витая в своих собственных мыслях, а вслушиваясь в тишину ночи.
Но треск веток больше не повторился…
И Джек, выйдя ко входу в пещеру, в последний раз оглянулся. Никого. Собрался уж было окликнуть Эмоса Грира (тот сказал, где именно нужно позвать, чтобы он услышал его в своей тайной пещерке), как парня окликнули:
– Вот, значит, где ты гуляешь!
Пораженный, Джек оглянулся и увидел ствол револьвера, направленный на себя.
Берроуз, а был это именно он, расправив плечи, насмешливо улыбался, глядя на парня.
– Как вы здесь оказались? – вскинулся Джек, как только прошел первый
– Было дело, – легко согласился Берроуз. – Я разгадал твою тайну, крысёныш, – добавил, прищурив глаза.
Он это об Эмосе Грире?
– Не понимаю, о чем вы, – откликнулся Джек, сунув руки в карманы и по мере возможности изображая невозмутимость, которой не очень способствовало, надо признать, револьверное дуло.
Молодой человек усмехнулся:
– Понимаешь, лондонское отребье, ещё как понимаешь. Думаешь, обманул меня, да? Полагаешь, Уильям Берроуз дурак, не догадавшийся, с какой стати ты поволок меня за собой на поиски Мисс Совершенства? Все эти цветочки, монеты в траве, лопата, в конце концов… – Говоривший скривился презрительно, дернув рукой. И замолк на секунду, словно ждал чего-то от Джека…
– И все-таки не понимаю, – повторил тот, сбитый с толку его страстной тирадой.
Берроуз, явно разочарованный, сплюнул на землю и процедил:
– Это ты убил эту девчонку, не отпирайся. Задурманил дурочке голову, подговорил украсть деньги, мол, вы уедете в Лондон или что-то подобное, а потом, когда она сделала это, просто избавился от нее, как от ненужной помехи. – Тут Берроуз осклабился: – Ты ведь у нас не о фермерской дочке мечтаешь, не так ли, Джек Огден? Тебе подавай кого познатнее. Мисс Блэкни, к примеру... – Джека настолько поразили эти слова, что он не сразу нашелся с ответом, и Берроуз, превратно это истолковав, продолжал в том же издевательском тоне: – Вот только несколькими жалкими фунтами не покорить сердце малышки Аманды… Она, знаешь ли, привыкла к дорогим нарядам и украшениям, вкусной еде и жизни в комфорте. А ты, – он помахал в воздухе револьвером, – только прах под ее аристократическими ногами. Мусор, прилипший к подошве дорогих туфель! Игрушка, которой она игралась от скуки... – И с напором: – Где деньги, щенок? Спрятаны в этой пещере? Ты сейчас же отдашь всё до пенса подобру-поздорову.
Изумление, вызванное словами Берроуза, сменилось в душе паренька приступом яростного негодования. Воистину только мозг, одурманенный лауданумом и алкоголем, мог придумать нечто подобное!
– Ничего я вам не отдам! – заявил он, вскинув вверх подбородок. – Я не крал этих денег и тем более не убивал бедную девушку. Вы просчитались, Берроуз...
– Не дури меня, недоносок! – взвизгнул тот истерическим тоном. – Ты не просто так заявился сюда этой ночью... Либо здесь припрятаны деньги, либо… у тебя назначено здесь свидание? – губы Берроуза расплылись в пошлой улыбке.
Джек стиснул зубы и кулаки, до дрожи в пальцах хотелось отмутузить нахального типа, махавшего револьвером, как машет веером светская дебютантка.
– И с кем же? – сквозь зубы процедил он.
– Ясное дело, с вертихвосткой Амандой, – также сквозь зубы отозвался Берроуз. – Рассказать ей надумал, не так ли? Наушничать у меня за спиной. Полагаешь, что, выставив меня идиотом, сам сделаешься героем? Как бы не так. – Затвор револьвера оглушительно щелкнул, воздух сгустился в преддверии выстрела. Джек ощутил холодок, пробежавший по коже, и комок в горле…