Парфюмер Будды
Шрифт:
– Конечно.
– Мадемуазель Люсиль, если не возражаете, то оставьте нас наедине.
– Par de probleme [21] , – сказала она, вставая, и на ее место сел инспектор. Вынув из кармана миниатюрный диктофон, он положил его на стол.
– Позволите, если я запишу наш разговор? Считаю, это лучше, чем записывать от руки.
Гриффин кивнул.
– Можете сказать мне, зачем вы в Париже?
После того, как он объяснил причину поездки, Марше
21
Не проблема (фр.).
– В гостинице «Монталембер» в нескольких кварталах отсюда.
– Очень хорошая гостиница. Расскажите, что вы делали вчера?
– Работал здесь весь день с керамикой и ушел около семи, вернулся к себе в гостиницу.
– Значит, вы ушли, когда отключился свет… во время грозы?
Гриффин отметил недоверчивый тон.
– Гостиница совсем недалеко, – повторил он. Рассказывая, он вспомнил про машину, стремительно выехавшую из-за угла.
– Что это значит, месье Норт?
Гриффин рассказал.
– Машина вас не сбила?
– Пролетела мимо.
– Помните о ней еще что-нибудь?
– Это был темный седан.
– А еще что-то, кроме того, что это был темный седан?
Гриффин покачал головой.
– Нет, дождь был слишком сильный, а машина ехала очень быстро.
– Пока вы жили в Париже, рискованные ситуации, подобные этой, случались?
– Рискованные ситуации? Звонки?
– Что-нибудь, если желаете их так называть.
– Нет. Ничего такого. Мое пребывание здесь было обычным, до настоящего момента.
Марше с минуту задумчиво смотрел на него, словно пытаясь переварить услышанное.
– Прошлой ночью, когда вы здесь были, месье Л’Этуаль не ушел вместе с вами? Было темно, не так ли? Электричества не было.
– Нет, не было, но он зажег свечи.
– Когда вы ушли, он вернулся в дом?
– Не знаю. Когда я ушел, он оставался в мастерской. Робби сказал, что у него встреча с журналистом.
– Журналист пришел до вашего ухода?
– Нет.
– Когда вы ушли, с месье Л’Этуалем никого не было?
– Никого.
– На его столе мы нашли ювелирный футляр, – сказал Марше. – Вы что-нибудь об этом знаете?
– Да. В нем он хранит керамические осколки, над которыми мы работали.
– Когда вы их видели в последний раз, они были в футляре?
– Да, конечно. Они древние, хрупкие. Я пытаюсь сложить их вместе, чтобы можно было прочитать легенду, написанную на разбитом сосуде… но из футляра я их не вынимал.
Инспектор ни на мгновение не сводил глаз с Гриффина. В его голосе чувствовалось напряжение и любопытство. Но Гриффин знал, что его допрашивают, и что-то должно было случиться. Он только не знал, что.
– Стало быть, вас удивит, что футляр пуст?
Гриффин был потрясен.
– Пуст?
– Вы уверены, что месье Л’Этуаль не вынул осколки из футляра и в конце
– Да, он хранил их в этом футляре все время, пока я работал с ними. На ночь он запирал футляр в стенном сейфе. Я не знаю, что он делал прошлой ночью. Я ушел раньше.
– Значит, когда вы ушли, месье Л’Этуаль был один. Когда мы приехали, спустя приблизительно четырнадцать часов, то нашли мертвого человека на полу, пустой футляр на столе, а вашего друга нигде не было. Не будете возражать, если мы осмотрим ваш номер в гостинице?
– Вы что же, думаете, что я имею к этому какое-то отношение? Пришел бы я сюда по собственной воле, если бы имел?
– Вряд ли, если только… – Марше помолчал, обдумывая. Его левый глаз мигнул, а правый остался неподвижным. – Если только вы не пришли именно по этой причине. Чтобы уберечь себя от подозрений.
Глава 16
Чиновник сурового вида вынул джинсы из чемодана Се, развернул их и методично проверил все карманы.
Се, стоявший вместе с Кали по другую сторону пластмассового барьера, отвел взгляд. Несмотря на то что он знал про выборочные проверки в Китае и про то, что в его багаже не было ничего контрабандного, он все же нервничал. Почему выбрали именно его? Неужели Чань догадался, что у Се были иные мотивы в отношении поездки, и принял меры предосторожности?
– После этого кордона нам придется разделиться, – сказала Кали и указала на следующую таможенную зону.
Се подумал, что ее рука похожа на цветок на ветру.
– Мы попрощаемся, и ты отправишься в путь.
Ее болтовня удачно отвлекла Се от пограничника, заставлявшего его нервничать все больше с каждым предметом, вынутым из сумки.
– Ты прежде бывал в таких дальних поездках? – спросила Кали.
– Нет. Никогда не выезжал из Китая. – Он удивился, как иногда легко солгать даже человеку, к которому так неравнодушен. – В прошлом году я ездил в Хэфэй на вручение профессору Ву премии Лантинга. – Это была премия за достижения в каллиграфии. Самая престижная награда в Китае.
Таможенник достал из сумки серый свитер и встряхнул его. Се старался не смотреть.
– Я имела в виду не поездку в два с половиной часа, – сказала Кали. – Теперь ты выезжаешь из Китая. Полетишь на самолете. Увидишь заграницу. Будешь есть незнакомую еду. – При мысли о поездке у нее засветились глаза.
– Тебя тоже должны были послать, – сказал Се. – Твои работы ничуть не хуже, чем у тех, кого выбрали. Даже лучше.
– Но я слишком откровенная, почти инакомыслящая, – засмеялась она. – Мне все равно, что мои работы не выбрали. Я расстроилась, что ты уезжаешь, а я нет. Хочу увидеть искусство, которое увидишь ты. – Несмотря на расстояние, она заговорила тише, почти шептала. – И хочу поговорить с людьми, которых ты встретишь. Расскажи им, что происходит здесь, что происходит на самом деле.