Паргоронские байки. Том 4

Рудазов Александр

Монго резко развернулся, направляя шест. Но там никого не оказалось. Только деревья шелестели листвой, да ветер завывал в кронах.

Интересно, кто это был. Какой-то дух подглядывал? Или собственный Монго голос совести?

Хотя чего ему совеститься, он ничего плохого не сделал. С богов не убудет, вырастят себе еще персиков. А эти он раздаст своим симам.

Монго бы охотно обчистил весь сад, но он сам неосторожно сказал, что повторить этот фокус не удастся. К тому же когда оры проснутся, поднимется большой скандал…

Чтобы

они не проснулись подольше, Монго превратил их самих в персики. Это было нетрудно – они же оры, духи природы. Они и так почти деревья, так что с персиками у них много общего. Пусть повисят на ветках, пока не вспомнят, что на самом деле они небожительницы.

После этого он все же насобирал плодов и с других деревьев. Часть съел сразу, часть спрятал за щеками, как персики. Весело хихикнул, представив, как вытянутся рожи богов, когда они увидят свой Чудо-Сад.

В принципе, можно и уйти из Сальвана. Что ему тут делать, особенно теперь?

Но Монго показалось мало. Его каверзу пока не обнаружили. Боги думают, что он сидит тут, как дурак, стережет глупые деревья. И перед уходом можно устроить еще какую-нибудь шалость.

Например… его взгляд остановился на миндальном дереве. Эти чудесные орехи ему пригодятся.

Когда в Диамполид вошел Почетный Страж Чудо-Сада, его не остановили и не задержали. Свейнары-привратники склонились при виде его великолепного халата и шапочки с пурпурным узлом. Монго шагал так уверенно, что ни у кого не возникло сомнений – он один из приглашенных, он явился на пир по зову владыки богов.

Вот Космодан при виде него чуть приподнял бровь. Но Монго был обходителен, Монго был деликатен. Монго очень искусно сделал вид, что явился по совершенно другому делу и ужасно удивлен, что Бриллиантовый Император как раз устраивает пир… ах, но он же не приглашен, как неловко…

– Я немедленно ухожу! – раскланялся Монго, пятясь к выходу. – Пусть владыка не беспокоится, я вернусь завтра, ибо дело мое воистину ничтожно! Пируйте, пируйте, владыки, не позволяйте жалкой обезьяне вам мешать!

– Пусть останется, – промолвила сидящая обок супруга Солара. – Садись на свободное место, сим.

– Нет-нет, ни в коем случае! – воспротивился Монго. – Я всего лишь смертный, владыки, где уж мне! Но позвольте, раз уж я здесь, послужить одним из виночерпиев! Я с радостью!

По кивку Космодана Монго присоединился к многочисленным гастронам и стал обносить всех божественной сомой и нектаром. Делал он это удивительно изящно, да еще и остроумно со всеми перешучивался. Очень скоро каждому захотелось, чтобы именно этот забавный сим наполнил его чарку.

Здесь, на таких пирах, боги были словно обычные смертные. Окунались в простое веселье, ели и пили, смеялись и радовались. На время забывали, что они боги, оставляли свои космические заботы и отдавались беспечным развлечениям.

И да, вино лилось рекой. Расторопный виночерпий пришелся по душе богам и светлым духам. И он так искусно жонглировал

кувшинами и чашками, что никто не замечал, как он подливает в сому и нектар миндальное молоко.

Миндаль блаженства посадил сам Якулянг. Растущие на нем орехи избавляли от забот и тревог, даровали чудесное спокойствие, а молоко из них нагоняло блаженную дремоту.

Даже на небожителей. Даже на богов. Боги сами и сотворили эти волшебные плоды. В них была божественная сила – и сейчас эта сила против них же и обратилась.

– Посмотри, посмотри, с какой довольной рожей Янгфанхофен рассказывает эту часть, – шепнул Бельзедор. – Еще и кукольный театр опять устроил.

– Ага, – кивнул Дегатти. – Прямо гравюра: «Ехидный бес поносит сальванских посланцев».

Боги уснули, склонив лица на стол. Задремали и светлые духи. Сладко спали святые абхины и небесные мудрецы, храпели милосердные панакеи и суровые воздатели.

Прислонились к стенам и виночерпии-гастроны. Монго любезно подливал и им. Свернулись клубочками прекрасные музы, что услаждали слух небожителей пением. Задремали могучие стражи-эйнхерии.

Они уснули не все одновременно. Но происходило это так постепенно и незаметно, что никто ничего не подозревал. Всем казалось, что вино просто крепче обычного… вон, сосед уже дремлет, да и меня что-то клонит в сон…

Никто ничего не подозревал. Чего бояться, когда вокруг светлые духи и святые мудрецы? Когда во главе стола сидят сами Космодан и Солара, божественная чета? Когда ты в Диамполиде, дворце владыки Сальвана?

Здесь никто не ожидал никакого подвоха.

Наивные, глупые небожители. Дождавшись, когда все эти простофили уснут, Монго вскочил на стол и расхохотался. Пришло время и ему выпить – и уж он выпил! Выхлестал сразу бурдюк вина и заплясал среди дрыхнущих богов!

– Я царь обезьян! – воскликнул опьяневший Монго. – Я Хаос, открывающий глаза, когда боги их закрывают! Я мудрее всех вас, и теперь вы это поймете! Теперь я танцую у вас на столе, а вы не можете мне препятствовать!

Он потер у себя под носом, фыркнул и для начала собрал в рукав остатки вин и яств. Пусть угостятся простые симы. Затем собрал волшебное оружие у небесной стражи.

На пиру присутствовали не все боги Сальвана. Только тринадцать из двадцати пяти. Но этих Монго быстренько обежал и стащил у них божественные атрибуты.

У него давно чесались руки их прихватить. У каждого бога есть особое, уникальное сокровище, а у некоторых и два. Могущество в них огромно, и просто владея хотя бы одним – сам будешь немножко как бог.

Он забрал связку ключей Алемира и флейту Канториллы. Утащил кубок Люгербеца и покрывало Лилейны. Прикарманил молот Гушима, лук Венаты и серп Гильфаллерии. Снял плащ с Фуракла и сандалии с Вентуария. Забрал мешок Юмплы, да тут же в него и сложил все остальное.