Паргоронские байки. Том 6
Шрифт:
Раньше. Сейчас с клинков дружинников сорвались невидимые почти лучи – и сошлись в Мардзекадане. И эти лучи… принесли с собой силу клинков. Мощь десятерых гохерримов прибавилась к мощи самого Мардзекадана… и он поверг Гаштерлодана за три удара сердца!
– Единение! – прогремел Мардзекадан, пока противник валялся на земле. – Здесь всего десять моих гохерримов! Представьте, что я сотворю, если приведу весь клан!
– Ты… ты одолеешь всех нас разом, – с плохо скрытым страхом сказала Руналодана. – Я… этому… с этим…
– Я не буду таить это искусство! –
– Нам нужен предводитель! – вскочил Сильдибедан. – Нужен… архистратиг!
Все взгляды скрестились на Мардзекадане. Первородные разом отсалютовали, и хором грянули:
– Архистратиг!!! Архистратиг!!! Архистратиг!!!
И вот так в тот день была затеяна великая кампания. Гохерримы решили покончить с бесконечными войнами… самым надежным способом.
55321 год до Н.Э, Паргорон, Обитель Мазекресс.
Что-то назревало. Весь Паргорон это чувствовал. Уже сто двадцать лет гохерримы ни с кем не воевали, ни на кого не нападали. Они отражали удары нактархимов, но ответных не наносили. Они не делали налетов на внешнюю сторону, не охотились в Червоточинах, не штурмовали дворцы гхьетшедариев.
Могло показаться, что гохерримы наконец-то пресытились пролитием крови – но в это никто не верил. Могло показаться, что у них начались междоусобицы, что кланы перессорились и теперь заняты друг другом – и вот в это многие верили. Они действительно стали часто сражаться между собой, только вот… странные это были битвы.
В них почти никто не погибал.
Всевидящие Бекуян и Согеян первыми поняли, что грядет. От них это узнал Ксаурр, а от него – Саа’Трирр. Информация попала в сеть кэ-миало и быстро разлетелась по всему миру. Нактархимы, и без того всегда готовые к войне, тоже прекратили мелкие набеги и тоже стали копить силы.
– В такие моменты я рада, что выбрала внешнюю сторону, – прозвучал мягкий голос.
– Даже гохерримы не так кровожадны, чтобы напасть на Сердце, – раздался другой. – Но мне тоже больше нравится внешняя сторона. Тут не так жарко.
Мазекресс и Оргротор обменялись улыбками. Вокруг колыхались лианы, позвякивали дрепте-лец, цветы-колокольцы, от земли поднимался пар, а два Органа сидели прямо на воздухе, с нежностью глядя друг на друга.
Это была не сама Мазекресс, а ее Ярлык, астральная проекция. Основное тело Сердца Древнейшего пребывало поодаль – громадная туша цвета сырого мяса. Безмолвная и неподвижная, без рук, ног или щупальцев, она простиралась здесь уже восемь тысяч лет.
Первое время Мазекресс еще могла перемещаться, хотя и очень медленно. После Разделения она сначала уходила все глубже в землю, скрывалась от кипящих на поверхности битв. Ей помогали Кишки и некоторые кульминаты, а дикие ла-ционне поклонялись,
За полторы тысячи лет она проросла сквозь толщу Чаши и объявилась на противоположной стороне. Давно обосновавшиеся тут сурдиты покорно потеснились, молча признали превосходство Сердца, которое по сути тоже Мышца. Ее обитель быстро стала самым цветущим местом в Паргороне… пока на другом конце Туманного Днища не разбил свои сады Оргротор.
Восемь тысяч лет они то ссорились, то мирились, были лучшими друзьями и заклятыми врагами. Их отношения описывали все новые круги, шли по кривой спирали – и сейчас эта спираль вернулась в фазу примирения и приближалась к дружбе.
Население Паргорона постепенно меняется. Рождаются все новые существа, появляются новые лица – а старых с каждым веком остается все меньше. Мир вокруг полон насилия, и даже бессмертные существа в нем периодически гибнут.
Потому те, кто прожил достаточно долго, проникаются особыми чувствами к старым друзьям… и врагам. Бывает сложно отличить одних от других, когда вы знакомы тысячи лет. Когда подобных вам конечное число, когда вы периодически сверяетесь со списком – сколько еще Плоти Древнейшего пребывает в живых?
Оргротор и Мазекресс пытались убить друг друга минимум трижды. Но вот колесо в очередной раз провернулось – и им снова нечего делить, снова нет причин для вражды. Грядущие события важнее тех, что занесли пески времени.
– Жаль, что мы не сделали этого вместе, – сказала Мазекресс, смыкая кончики пальцев. – Мазед, Саа’Трирр… даже Гламмгольдриг…
– Ты знаешь о Гламмгольдриге?.. – моргнул Оргротор.
– Я видела твоих детей. Видела этих… гхьетшедариев. Для кого-то проницательнее айчапа не составляет труда догадаться, от кого ты их породил.
– Другие не догадываются.
– Или считают неприличным давать тебе знать о своих догадках.
Оргротор покачал головой. Конечно, дело было не в этом. Просто далеко не все знали о том, как Оргротор это делает. Многие даже не подозревали о его участии в появлении бушуков и кэ-миало – первых считали детьми только Мазеда, вторых – только Саа’Трирра.
И гхьетшедариев все считали детьми только Оргротора. Даже, кажется, сам Гламмгольдриг. Во всяком случае, интереса к своему потомству он не проявил и никак не намекнул, что ему известна правда.
Но Мазекресс… она-то уж, конечно, все поняла.
– Значит, сегодня ты решила побыть неприличной, – изогнул уголки губ Оргротор. – Тебе ли не знать, насколько это опасно в моем присутствии?
– Возможно, именно этого я и желаю, – спокойно ответила Мазекресс.
По телу Оргротора прошла сладкая, давно не ощущавшаяся дрожь. Он поостыл за последние тысячелетия, утратил пыл с тех пор, как обзавелся полноценными детьми, но теперь его снова взял кураж.
Флирт с Мазекресс. Волнительно. Единственная из вершин Паргорона, которую он все еще не покорил.