Пари для простаков
Шрифт:
Тоузьер был удивлен:
— Вы думаете, что вы нашли то, что нужно, сразу, с первой попытки?
Внезапно в полной темноте раздался голос Фоллета:
— Может, нам повезло. Почему бы и нет?
Послышался какой-то звук. Несильный, но отчетливо различимый кашель.
— Там кто-то есть, — прошептал Тоузьер. — И этот кто-то не спит. Нам лучше подождать.
Он посмотрел наверх.
— На ночь они, наверное, выключают свет. Я прослежу, а остальные — отойдите ярдов на сто. И — тише.
Началось томительное ожидание. Только спустя три часа Тоузьер просигналил им
— Все в порядке? — спросил Уоррен.
— Света нет уже около часа. Мне показалось, что там кто-то храпит, будем надеяться, что он заснул. Я попробую вскарабкаться наверх и посмотрю. Вы помогите мне.
— Не беспокойтесь.
— А я и не беспокоюсь, — сказал Тоузьер, с мрачным видом надевая на ботинки кошки. — Я наблюдал за этим светом до того, как он погас, и мне кажется, что здесь главный вход в их логово. Когда доберусь, то брошу вам веревку.
Уоррен, Брайен и Фоллет подняли Тоузьера на руки, образовав своего рода ступеньку, по которой он мог вскарабкаться наверх, по колодцу. Он ощупал руками его стенки, затем, подняв ногу, вонзил шипы в глину и подтянулся вверх. Затем, опершись на другую ногу и одновременно спиной о противоположную стену шахты, сделал еще один рывок. Так он медленно карабкался по колодцу, используя технику «дымоход», которой обучался в горной школе. Это оказалось не слишком трудно — ему приходилось совершать и более серьезные восхождения, правда, не в такой темноте.
На полпути он остановился и пару минут отдыхал. Затем он возобновил свой подъем. На этот раз чувствуя себя более уверенно, — ему удалось найти определенный ритм и освоиться, так что вторую часть пути он проделал гораздо быстрее. Так он добрался до площадки, вырубленной в стене колодца. Здесь он рискнул включить фонарь и увидел крепежный столб, к которому привязал веревку, а конец сбросил вниз.
Поднялся Уоррен с автоматом, который Тоузьер тут же забрал и с металлическим клацаньем передернул затвор. А потом появился Брайен и следом за ним Фоллет. Все они сгрудились на маленькой площадке, и Тоузьер опять включил свой фонарь. Прямо перед собой на площадке они увидели дверь. Тоузьер толкнул ее рукой, и она без шума поддалась. Тоузьер, держа автомат наперевес, вошел внутрь, за ним последовал Фоллет, тоже с автоматом. Следом шли Уоррен и Брайен. Тоузьер осветил лучом фонаря все помещение, и свет ярко заиграл на стеклянной посуде, расставленной на скамьях. Затем луч фонаря высветил кровать, на которой спал человек. Он беспокойно задвигался во сне, и Тоузьер шепнул:
— Возьмите его, Джонни.
Фоллет в три прыжка пересек комнату. Автомат с глухим стуком соскочил вниз, послышался сдавленный стон.
Тоузьер обшарил лучом всю комнату в поисках других спящих, но больше здесь никого не было.
— Закройте дверь, Бен, — сказал он. — Джонни, зажгите вон ту лампу.
Света одной лампы было достаточно для того, чтобы Уоррен убедился: они нашли то, что искали. Это было помещение, выкопанное в аллювиальной глине, потолок которого поддерживали столбы из крепкой древесины. Оно чем-то напомнило ему окопы времен первой мировой войны, которые он видел в кино. Комната была сильно
Тоузьер сказал:
— Посмотрите, Ник. Это действительно то, что мы ищем?
Уоррен бросил профессиональный взгляд на посуду:
— Похоже, именно то! — Он понюхал несколько открытых бутылок, взял щепотку какого-то вещества и попробовал ее на вкус. — Да, да, то самое.
Брайен, наклонившись над кроватью, сказал:
— Он совершенно вырубился. Чем вы это его стукнули, Джонни?
Фоллет ухмыльнулся и показал тяжелую обшитую кожей свинчатку.
— Это — без сомнения Спиринг, — сказал Брайен. — Он отрастил бороду, но я узнаю его.
— Неужели он работал здесь, в одиночку? — спросил Тоузьер.
Уоррен, внимательно изучая оборудование, ответил:
— Вообще-то ему нужны были бы помощники, но, может быть, он обходился и неквалифицированной рабочей силой. Предположим, несколькими из наших гостеприимных курдов. — Он оглядел комнату и заметил кофейник, грязные тарелки, пустые бутылки из-под виски. — Я смотрю, Ахмед поит его другим виски. Он, конечно, находится здесь постоянно. Если б он вылезал наверх и расхаживал по селению, то его бы могли бы заметить, и это могло бы испортить им всю игру. Этого они, конечно, допустить не хотят.
Он перевел взгляд на коробки и заглянул в одну из них, ту, которая была вскрыта.
— Боже всемогущий! — воскликнул он.
— Это что, сыры? — спросил Тоузьер, увидев в коробке какие-то цилиндры.
— Это — опиум, — ответил Уоррен. — Причем турецкий, не иранский.
— Откуда вы знаете, что турецкий?
— По форме. Так упаковывают его только турки, — он сделал шаг назад и оценивающе посмотрел на коробки. — Если все они полны, то здесь должно быть тонн десять этого вещества.
Тоузьер приподнял пару коробок, выбранных наугад.
— Они полны, это ясно.
Уоррен подумал, что Раки, наверное, не ошибся в своих сводках. Он прошел в ту часть комнаты, которая использовалась для хранения химикалий, и стал сверять их со списком Раки. Через некоторое время он сказал:
— Насколько я могу судить, он использовал около половины всего запаса. Но где же морфий?
Фоллет присвистнул, а Тоузьер спросил:
— Что это?
В руке у него был какой-то предмет, похожий на кирпич. Уоррен взял его и поскреб пальцами:
— Это тоже опиум, обернутый листьями мака. Наверное, из Афганистана. Такое впечатление, что они получают товар со всего Востока. — Он бросил взгляд на одну из лавок. — Это меня не интересует. Меня интересует только морфий.
— А на что он похож?
— Чистый белый порошок — как столовая соль или сахарная пудра. И здесь его должна быть тьма-тьмущая.
Они стали тщательно обыскивать помещение, и через некоторое время послышался возглас Фоллета:
— А вот это что такое?
Он держал в руках большую бутыль в оплетке. Уоррен осторожно проверил ее содержимое.
— Это он. Морфий.
— Готовый?
— Это — чистый морфий. Во всяком случае, настолько чистый, насколько это возможно при работе в такой дыре.