Пари куртизанки
Шрифт:
— Но некоторые люди помнят все, Молли!
Герцог никогда не имел склонности проявлять характер как на людях, так и в кругу семьи. Он был спокойным человеком, чем-то вроде тихой гавани для жены, что она так ценила в нем. Откровенно говоря, именно это качество привлекло ее к нему сразу и навсегда.
— Дорогой, ты прекрасно знаешь, что София никогда никому не скажет ни слова. Ей можно доверять.
— Мне все-таки кажется, что твоя подруга слишком коварна, — мягко возразил тот.
Молли рассмеялась:
—
— Ты это постоянно подтверждаешь, Молли! — Он отхлебнул чаю, чтобы скрыть встрепенувшуюся нежность к жене.
— Неужели я все еще волную тебя как женщина? — Она с улыбкой взглянула на него снизу вверх. Ее муж был очень высоким, а она сама — миниатюрной; по многим причинам такая разница ей нравилась.
— Разве я скомпрометировал бы тебя, если бы это было не так? — ответил он. — Как же еще я мог быть уверенным, что твой отец разрешит мне жениться на тебе? Я сделал абсолютно все, что было необходимо.
— Ты полагал, что носить титул герцога и служить в гвардии его величества недостаточно?
— Я не собирался полагаться на удачу, учитывая к тому же опасность со стороны индейцев.
— И в чем же она заключалась?
— В твоей непредсказуемости, — решительно ответил он.
— Какой роскошный комплимент! Неужели столько лет спустя я все еще могу удивлять тебя?
— Еще как, дорогая!
— О, а вот и наш сын! Что он делает? — Она положила ладонь на руку мужа, заставляя его пройтись с ней к двери в холл. Там, скрытая в тени, стояла Амелия, нетерпеливо ожидавшая чего-то.
На мгновение родители Крэнли застыли, наблюдая за ними. Затем Молли нарушила молчание:
— Он так похож на тебя, милый! Мне кажется, что я вернулась назад — в тот осенний день в Конкорде.
— Десятое октября тысяча семьсот семьдесят второго, — прошептал он.
— Какой же ты романтик! — воскликнула Молли.
Герцог Хайд слегка покраснел. Он по-прежнему чувствовал себя влюбленным.
Глава 27
Крэнли спустился с девушкой на руках вниз по лестнице, мимо слуг, мимо конюхов, и отнес ее в конюшню. Трое мальчишек бросили уборку, чтобы поглазеть на молодую пару. Он грозно рявкнул, и их грязные башмаки — единственное, что Амелия видела, — мигом исчезли. Девушка надеялась, что далеко.
Крэнли слегка шепнул ее по попке, снял со своего плеча, причем девушка оскорбленно запротестовала, и бросил в ворох свежего сена.
— Ты хотела опасности? Я постараюсь предоставить ее тебе. — Он смотрел на нее сверху вниз, уперев руки в бедра. Девушка не могла не признать, что он выглядит в точности как моряк.
— Не обязательно было швырять меня! — Она извлекла
— Неужели? Прошу прощения! — В его голосе не было ни капли сожаления. — Я старался быть дерзким. Должно быть, мне следует продолжать, не так ли?
С этими словами он опустился на сено у ее ног и обеими руками поднял ее юбки раньше, чем Амелия успела пнуть его в грудь. Но она все же сделала это. Он не обратил на это ни малейшего внимания.
— Крэнли! Что ты себе позволяешь?
— Совращаю тебя, разумеется, — ответил он. — Это происходит довольно быстро. Я думал, тебе известно об этом.
— Крэнли, остановись! Нельзя же так! — Она выставила вперед руки, словно пыталась оттолкнуть его, хотя никаких ее сил, разумеется, не хватило бы на это.
— Нет, Эми, я так не думаю. Идея твоего совращения в опасных обстоятельствах выглядит чрезвычайно привлекательной. Постарайся расслабиться и насладиться происходящим. Будь умницей!
И прежде чем она успела вымолвить хоть слово протеста, которое она, несомненно, собиралась произнести, он уже лежал на ней и целовал ее. Конечно, никто лучше Амелии не знал, насколько искусен этот мужчина. Его язык так увлеченно исследовал ее рот, а его руки делали такие вещи, о каких она и не догадывалась.
Казалось невероятным, что у него всего две руки. Как они успевали повсюду?
Он потянул ее корсаж, и тот треснул по швам.
Он рывком поднял ее юбки, и они разорвались.
Он ласкал ее лицо, он освободил ее груди и скользил ладонью вдоль ее подвязок.
Все одновременно. Невероятно, как это у него получалось?
Ну почему же она не в состоянии остановить его? Было просто невозможно противостоять ему. Он был настойчивым. Напористым. Дерзким. И очень целеустремленным, когда дело касалось ее соблазнения.
Именно это было итогом всех этих долгих месяцев ожидания: конечная точка, взрыв чувств, желаний и жажды, которую невозможно утолить.
Зачем на ней столько одежды? А на нем? Их разделяли горы ненужных предметов гардероба.
Кожа Амелии горела под его руками. Ее соски ныли, и она выгнулась, чтобы прикоснуться ими к его ладоням. Угадав ее желание, он сжал ее груди, словно точно знал, что с ними делать.
— Кажется, у тебя немало опыта, Крэнли, — выдохнула она прямо в его губы.
— В самом деле? — ответил он, вжимаясь своими бедрами в ее, сминая сено, свежий запах которого наполнял воздух вокруг них.
— Совратил много женщин, должно быть? — лукаво спросила она.
— Ты — первая, — ответил он, находя пальцами самый чувствительный уголок ее тела. Она застонала и теснее прижалась к нему.
— Звучит довольно сомнительно.
— Но правдиво, — прошептал он, касаясь губами ее груди, а руками… его руки были везде.