Пари на девственность
Шрифт:
Перед кем решил покрасоваться Эдик, я не понимала, но покорно пошла следом.
– Я забронировал нам столик еще вчера, – фотограф галантно распахнул передо мной тяжелую стеклянную дверь, пропустил внутрь. – Решил реабилитироваться после дурацкой ссоры с Максом. Ты была права, что сбежала: мы заслужили. Проходи. Тут чудо, какая паста карбонара. Что скажешь?
Говорить ему, что Макс вчера не сдался после моего побега?.. Нет, Эдик так беззаботно и увлеченно болтал, расписывая изыски итальянской кухни. Что мой желудок отчаянно сжался, и я уже была согласна и на пасту,
Но стоило мне взять в руки меню, как аппетит отшибло в одно мгновение. Со своего места я видела почти весь зал. Посетители тихо переговаривались, ели, не спеша, наслаждались этим островком тишины. И только одна пара привлекла мой взгляд.
За дальним столиком у окна сидел темноволосый мужчина. Силуэт казался знакомым, костюм тоже… Крепкая рука по-хозяйски накрыла ладонь симпатичной блондинки, и он что-то говорил, понизив голос и склонившись к самому ее уху…
Я отвернулась, прерывисто втянула воздух и захлопнула меню. Выхватила из сумочки телефон:
– Алло! – ответила я в молчащий гаджет.
Эдик поднял на меня взгляд и тут же вновь вернулся к изучению меню.
– Что? Прямо сейчас? – я старалась делать вид, что рассержена фальшивым звонком. – У меня вообще-то обед, – тоном сотрудника паспортного стола произнесла я и, сделав паузу, вздохнула. – Буду через десять минут.
Бросила телефон в сумочку, встала:
– Прости, Эдик, обед отменяется. Срочные дела.
– Настенька, ну как же так, – театрально всплеснул руками парень. – Так нельзя! Ты ведь себя загонишь таким графиком работы!
– В следующий раз, – еле сдерживая себя, произнесла я и молнией вылетела из ресторана.
Всю дорогу до «Федерации» я практически бежала, а перед глазами стояла подсмотренная в ресторане сцена. Макс, – я готова была поклясться, что это был именно он, – держит за руку блондинку и что-то успокаивающе шепчет... Так не общаются с незнакомками!
Меня душила обида и досада. На Макса, на эту девушку, на саму себя, в конце концов. Он мне никто! И даже если бы я захотела, пропасть между нами никогда не исчезнет. Так почему тогда видеть его там с ней было невыносимо? Почему вдруг захотелось спрятаться под одеялом и больше никогда не вылезать? Я твердила про себя снова и снова, что Лавровы не сдаются, но... Папа не учил меня держать такой удар. И я понятия не имела, что с этим запутанным клубком эмоций внутри меня, но чувствовала: он разрушителен.
Что ж, пора бы запомнить, наконец, где мое место.
Макс:
Я проклинал себя за то, что взялся за проект «Вирекса». Молокосос! Чертов мажор! О чем я только думал?! Смотрел, как выбиваются из сил мои сотрудники, сбивался с ног сам… И знал, что только я в ответе, за это безумие. Зачем, папа? Зачем ты пустил меня на эту работу? Я все испортил, как всегда. Подвел тебя снова…
Если бы только все получилось! Маржа была жирной и заманчивой, я так хотел доказать, что тоже могу подкинуть в огонь компании дровишек… Я знал, что
Но выжимались только злость и усталость. Я сотый раз прокручивал черновой ролик и, хоть убей, не понимал, что мне не нравится. То ли слишком широко открытый рот модели, который не вызывал никакого желания. То ли идиотская музыка в конце... То ли шрифт, который тянул больше на рекламу муки и подсолнечного масла… То ли что-то еще.
Стук в дверь отвел от мучительного просмотра.
– Да!
– Вызывали? – Настя перешагнула порог, закрыла за собой дверь и остановилась у входа, словно брезговала и не хотела подойти ко мне ближе.
– Мы опять на «вы»?
– Вызывали? – все тем же холодным тоном повторила она.
– Да. Хотел спросить, что ты думаешь о последнем варианте ролика?
– Что это максимум, который мы можем сделать сейчас.
– Даже так? – я всмотрелся в спокойное лицо Насти, не понимая, ПМС это или нечто личное. – Больше ничего?
– Абсолютно. Я могу идти?
Я встал, обошел стол, остановился напротив девушки:
– Я тебя чем-то обидел?
– Нет. С чего вы взяли? – ее голос звучал непривычно резко.
Как раз тот самый случай, когда женщина говорит «нет», а подразумевает «да». И это «да» меня, черт подери, не радовало.
Неужели сраный Эдик ей что-то наплел про меня, и она поверила? Да ну, бред какой-то! Хотя, если поставить на кон БМВ… Или про тачку он и выболтал? Да нет же. Тогда бы я очнулся в реанимации с канцелярским ножом в горле.
– Может, все-таки объяснишь? Давай поговорим спокойно и…
Настя удивленно вскинула брови:
– Максим Васильевич, с каких это пор у нас есть время на разговоры? Дел по горло, да вы и сами знаете. Я пойду, если у вас больше нет ко мне вопросов.
Она развернулась на каблуках и шагнула к двери, уже взялась за ручку, но я успел. Подскочил, взял ее за плечи и развернул к себе лицом.
– Настя. Что. Происходит.
Она поморщилась, кажется, я не соизмерил силу.
– Ничего не происходит, Максим Васильевич, - процедила она, зло прищурившись.
– Кроме того, что все загибаются от тех сроков, которые для проекта назначили вы. А теперь отпустите, или я закричу.
Не ожидая подобного отпора от нее, я разжал пальцы. Через мгновение дверь захлопнулась прямо перед моим лицом, и из приемной донесся стихающий стук ее каблуков.
Я с недоумением прожигал взглядом ни в чем не повинную дверь, которая секунду назад едва не сломала мне нос. Что это было?..
Гадать, впрочем, пришлось недолго. Ответ нашелся буквально через несколько часов. В каморке Эдика, штатив ему в задницу. Я всего-навсего хотел утвердить снимки для билбордов, но то, что я увидел, заставило меня забыть про существования презервативов вообще и «Вирекса» в частности. Настя сидела рядом с этим засранцем, прямо на подлокотнике его диванчика, заглядывала через плечо в ноут и мило попивала кофе, веселясь над очередной шуточкой Левинского. Пошлятиной, надо полагать, по-другому он зубоскалить не умел.