Пари на любовь
Шрифт:
Никогда прежде дружба не казалась мне такой чертовски тяжелой.
Глава 9
Рэйчел
– Почему мы так любим смотреть фильмы? – спрашивает мистер Уотсон.
Обхватив рукоятку трости
Несколько человек переглядываются, а затем девушка, сидящая рядом со мной, сделав глубокий вдох, робко отвечает:
– Чтобы получить эмоции, которых не хватает в жизни? – она поджимает губы.
– И все? То есть, по-вашему, мы проводим у экрана телевизора два часа, только чтобы испытать те же эмоции, что испытывает главный герой при поцелуе или ссоре? – наступает на нее мистер Уотсон.
– Наверное, – неуверенно шепчет девушка, и ее глаза расширяются от ужаса.
Мистер Уотсон прищуривается, а затем его лицо принимает скучающее выражение.
– Есть еще какие-нибудь предположения?
Все молчат. Купер, который на прошлом занятии пытался спорить, в этот раз плотно сжимает губы и отводит взгляд. Видимо, больше не рискнет бросить вызов. Как и большинство из группы, он предпочитает отмолчаться. Но мы ведь пришли учиться?
Почему мы так любим смотреть фильмы?
Потому что можем расслабиться? Уйти от жестокой реальности и представить себя на месте персонажа фильма? А может, потому что порой герои попадают в такие же запутанные ситуации, как и мы? Только они находят выход, а мы – бродим по этому бесконечному кругу в поисках выхода и все больше увязаем в проблемах. Не желаем сделать шаг назад, чтобы посмотреть, где мы оступились. Мы пропускаем через себя эмоции героев, представляем, как бы мы поступили на их месте. Может, не пошли бы на злосчастную вечеринку, после которой жизнь изменилась на сто восемьдесят градусов, и возвращаться было бы не к чему? А может, перестали бы вести легкомысленный образ жизни и выбирать парней, которых волнует только твоя внешность? Или, учась на круглые пятерки, хоть раз совершили бы безумство, прогуляв урок?
Почему мы так любим смотреть фильмы?..
Потому что это опыт.
Закусываю губу и поднимаю взгляд на мистера Уотсона.
– Это эмоции, – уверенно произношу я.
– Это мы уже выяснили, – сухо замечает он.
– Да. Но еще это опыт. Если бы кинематограф обладал свойством целительной таблетки, после которой мы перестали бы творить глупости или, наоборот, бросились в омут с головой, полностью доверившись своему сердцу, то, думаю, мы бы уже не смогли купить билет за двадцать пять долларов и такие сеансы отпускались бы исключительно по рецепту.
В горле вдруг пересыхает, и я откашливаюсь. Ладони потеют, и, кажется, я сейчас получу разрыв сердца. И все же стараюсь не показывать свою нервозность.
Мистер Уотсон не сводит с меня взгляда, поэтому я продолжаю:
– Смотря фильм, мы можем получить опыт. Это не говорит о том, что, повторив удачный диалог на собеседовании, можно тут же получить работу. Но мы смотрим на героев фильма и находим в них что-то от себя. Что-то, что помогает нам в трудную минуту.
Купер, сидящий
– Хорошо, блондиночка, тогда какой урок ты получишь от фильма ужасов, где за тобой гонится маньяк? – самодовольно спрашивает он.
– Например, что не стоит отправляться куда-либо с парнем, который в случае опасности позаботится о собственной эгоистичной заднице, а не о своей девушке.
Насмешливый взгляд Купера моментально исчезает, и вместо него я вижу презрение.
А чего он хотел, называя меня «блондиночкой» и ставя под сомнение мой ответ? У меня хотя бы хватило смелости высказать свое мнение, а не строить из себя бог знает кого.
Я вновь смотрю на мистера Уотсона.
– Фильмы нас вдохновляют. Покорить мир, стать космонавтом или врачом. Да просто сделать паузу на два часа и посмотреть самый странный фильм в своей жизни, при этом испытав новые эмоции.
– Конечно. А еще они вдохновляют поверить в привидение и заняться оккультизмом, – вновь встревает Купер, посылая мне довольную улыбку.
Я закатываю глаза.
– Слушай, ты, может, ошибся дверью? Я видела тут недалеко идет набор в группу стенд-ап, – я подмигиваю надменному засранцу.
Он хмурится и собирается открыть рот, но вдруг мистер Уотсон начинает хлопать. Мы обмениваемся непонимающими взглядами, а затем смотрим на преподавателя. Впервые за несколько недель, что я посещаю курсы, он аплодирует нам, а на его лице появляется что-то наподобие улыбки. Мне даже страшно становится.
Перестав хлопать, он опирается на трость и встает со стула. Прихрамывая, подходит к столу, берет стаканчик кофе, делает глоток и поворачивается к нам. Та самая зловещая улыбка все еще присутствует на его лице.
– Не знаю, что сегодня случилось, но могу сказать, что вы, мисс Дэниелс, показали себя совершенно с другой стороны.
Это был комплимент? Мисс Дэниелс? Что происходит?
– Эмоции. Господи, не бойтесь говорить! – Мистер Уотсон повышает голос, и он эхом расходится по полупустому помещению. – Эмоции – то, что руководит человеком. То, на что он опирается при выборе фильма или книги. Так дарите зрителю эмоции. Важен диалог, но не используйте только слова. Это сухо и банально. Вам никто не поверит. Примените язык тела, инстинктивные реакции. Повысьте голос или шепчите. Если режиссер рассказывает, как именно вы должны сыграть эту сцену, не бойтесь импровизации. Будьте импульсивны. Если вам хочется в данный момент дотронуться до партнера, сжать его пальцы, чтобы выразить поддержку – действуйте! Если вам хочется закричать вместо того, чтобы прошептать – действуйте!
– И режиссер пошлет вас в ту же самую минуту, как только вы отойдете от сценария, – закатывает глаза Купер.
Мистер Уотсон поворачивается к нему:
– Он может вас «послать», как вы выразились, а может выбрать именно этот вариант сцены. Если вы не рискнете, никогда не узнаете. Фраза Джека Николса: «А вот и Джонни!» – придала его герою еще большего безумства. И дело не только в словах, он задействовал комбо невербальной коммуникации и – вуаля! – сидя перед экраном телевизора, вы вжимаетесь в теплый плед и бросаете косые взгляды на свою дверь, – он заканчивает речь и вновь делает глоток кофе.