Пари на мажора

Снатёнкова Алёна

– Нет. Она не прятала. Я сама спряталась.

– Почему?

Позвоночник прошибает разрядом тока. Я привстаю и, скрестив ноги, сажусь напротив Мирона.

– Потому что я сделала то, за что сейчас мне очень стыдно.

Мирон не реагирует. Продолжает внимательно изучать мое лицо.

– Помнишь, как тебя бесили вечные звонки моего отца?

Кивает.

– Но у тебя была возможность сбросить или вовсе не отвечать, а у меня такой возможности не было. Папа все-таки. Отвечать в любом случае приходилось. А звонков было много. В миллион раз больше, чем тебе. Он

переживал за меня, и частично я это понимала. Хотелось, конечно, свободы, но я знаю, как сильно он меня любит и как волнуется, поэтому пыталась хоть как-то его успокоить, но не получалось. Ему мало было слов о том, что со мной все в порядке. Не верил. Решил, что забрать меня домой – идеальный вариант. Но я домой не хотела.

Я не собиралась обвинять отца в своем поступке. Нет. Никто меня не заставлял спорить.

Глядя на Мирона, я решила, что правильнее будет начать с самого начала.

– Поэтому стала думать над тем, как остаться. И тут ты… – Я сглатываю, рассматривая свои пальцы. На парня стараюсь пока не смотреть. Слишком рано. – И твои наезды. Знаешь, как меня бесил твой игнор? Уверена, даже не догадываешься. А потом ты стал меня во всех смертных грехах обвинять. Это тоже… Не самые приятные воспоминания в моей жизни.

Сейчас, когда вспоминаю наш первый конфликт на кухне Корнеевых, становится даже весело. Это тогда я жутко злилась, выслушивая несправедливые обвинения, спустя время, когда я поближе узнала Мирона, кажется, что тогда мы даже мило беседовали. Просто на повышенных тонах. Просто смотря друг на друга как на врагов.

Все было мило.

– Прости, – Мирон пододвинулся и накрыл рукой мою ладонь. – Вся та ситуация…

– Нет. Нет. Нет. Тебе не надо извиняться, – тут же тараторю я. – Я прекрасно понимаю тебя. Наверное, сама бы на всех кричала, если бы меня заставляли делать то, чего мне совсем не хотелось. А тебя заставляли. Я знаю. Папа может.

Мирон молчит. Я только чувствую, как его пальцы продолжают гладить мою кожу.

– Понимаешь, я не знала, что делать. С одной стороны папа давил, а с другой ты дожимал. И как-то при разговоре с твоей мамой она сказала одну фразу: «Глеб успокоится, если убедится, что ты в надежных руках». Это не цитата. Но смысл ее слов я именно так и восприняла. Если папа будет думать, что мы с тобой вместе, он будет спокоен, значит, счастлив, а когда он счастлив, меня он обычно не трогает.

– И? Ему мало того, что мы вместе?

Я закусываю губу.

– Он не знает.

– Я сам ему позвоню и объясню ситуацию. Обещаю, домой он тебя не заберет. Если только ты сама не захочешь уехать.

– Не захочу. Конечно не захочу, – пытаюсь улыбнуться, но ком в горле мешает мне это сделать. – Только дело не в этом.

– А в чем? Василис, я тебя не понимаю. Наверное, жестко туплю, но ты можешь нормально объяснить, к чему весь этот разговор? Мы вместе. Что еще нужно?

Так я пытаюсь объяснить.

Видимо, плохо получается.

– Тогда я не знала, что мы будем вместе. Даже не догадывалась об этом. Поэтому… Я поспорила с Леей.

Тишина.

Мы просто смотрели друг на друга.

По лицу Мирона было невозможно

понять, как он отреагировал на такую новость.

Боже, как же сложно!

И стыдно.

– Сказала, что влюблю тебя в себя. Лея не поверила, посмеялась, меня это так зацепило, что я решила поспорить с ней.

– Что сделать? Поспорить?

Киваю.

В этот момент меня успокаивало и радовало только одно – Мирон не убрал свою руку.

– Глупо! Знаю! И мне очень стыдно за это. Но клянусь тебе, этот спор остался только на словах. Сказала и забыла. Нет, пару раз вспоминала, конечно, но я ничего не делала. Честно-честно. Ты мне веришь?

Вместо положительного ответа, на который я сейчас очень надеялась, поэтому и вцепилась в его пальцы, как за спасательный круг, Мирон отодвинулся от меня и отошел к окну.

34.

Я смотрю на очертания его фигуры и не знаю, что мне делать. Подойти? Извиниться? Зарыдать, размазывая сопли по щекам, надеясь, что получится его разжалобить? После разговора с тетей Наташей мне стало легче. Появилась надежда, что Мирон все поймет и за свой не самый умный поступок мне светит несколько шуток, прозвище дуреха, а потом столько обнимашек, сколько никогда еще не было. Именно об этом я и думала, когда засыпала. А сейчас все переигралось, и на смену спокойствию пришла паника.

– Это все? – его голос в темноте как гром в солнечную погоду. Громкий и неожиданный. – Спор и все?

Мирон развернулся ко мне, и, даже не видя его лица, я точно знала, что он пристально смотрит на меня.

– Мирон, я даже не помню, на что мы спорили! Кажется, мы не подумали об этом, – запричитала как под гипнозом. – Давай посмеемся. Ты умеешь смеяться. Я видела несколько раз. Давай? Прямо сейчас плюнем на все и забудем. Это же такая глупость. По мне же видно, что я сама в тебя влюбилась, а не из-за какого-то дурацкого спора с подругой.

Не реагирует.

– Ну скажи хоть что-нибудь.

Молчит.

Что, если он сейчас уйдет?

Что, если все закончится, не успев начаться?

– Пожалуйста, – жалобно протянула. – Мне и так сложно, а твое молчание…

Ну все, слезы уже на подходе.

– Значит, влюбилась?

Вибрацию его голоса я даже на расстоянии почувствовала.

А затем и самого парня рядом с собой, когда он быстрым шагом оказался возле меня, присев рядом.

– И из-за этого я весь вечер и полночи не мог тебя найти? Василиса, что у тебя в голове творится?

Я замерла, не зная, что ответить.

– Опять ты начала загоняться на пустом месте. Ну, поспорила. Главное, выиграла же. Победила. Я твой! Советую в следующий раз спорить хотя бы на деньги. В двойном плюсе будем.

Обхватив меня за талию, тянет к себе, а сам падает на подушку. Не успеваю понять, как мы оказываемся уже в горизонтальном положении, моя рука на его животе, а он сам откидывает мои волосы в сторону, носом прижимаясь к шее.

– Я и так в плюсе, – шепчу себе под нос, а потом резко подрываюсь, когда до меня доходит смысл его слов. – Подожди! Ты не злишься?