Пари на мажора
Шрифт:
Хороший вариант, но Корнеев – антигерой, добрые дела ему несвойственны.
– Если бы хотел успокоить, то он не стал бы ему звонить ночью. Тут что-то другое, но я не могу понять, что именно.
– Тогда я не знаю. Но мне нравится, что Мирон избавился от этой вешалки. Терпеть ее не могу. Даже в одной комнате с ней находиться невозможно. Такая мерзкая.
– Они встречаются?
– Не-а. Но, если бы у нее спросила, она бы рассказала тебе, что уже свадебное платье выбирает. А так… Даю неделю, и Олю заменит какая-нибудь Маша или Глаша.
Не нравятся
– Девчонки, скучаете?
Между нами вклинивается какой-то тип, улыбаясь так, что всем видно его зубы мудрости.
– Отстань, Прокудин, – рявкает Лея, отворачиваясь от парня. – Иди, куда шел. Не до тебя сейчас.
– Так я пришел. Смотрю, девчонки сидят, дай, думаю, угощу чем-нибудь. Гуляева, ты на меня так не смотри. Лучше с подругой познакомь. Кажется, раньше я ее не видел.
Смотрю на парня, а даже разговаривать с ним не хочется. Настроение совершенно не то.
– А ты и сейчас ее не видишь. Я одна здесь сижу. У тебя глюки, Прокудин. Проспись.
Ничего не отвечая Лее, Прокудин поворачивается к ней спиной, все свое внимание переключая на меня.
– Олег. А ты очень похожа на девушку, которая сегодня мне приснилась.
Ой, так вот про каких мутантов папа говорил. А я еще доказывала, что они все вымерли, вместе с селфи-палкой. Нет. Живут и радуются.
– Василиса, – коротко отвечаю ему.
– Рад знакомству, – еще шире улыбается он. – Мама меня проклянет, если я не угощу коктейлем такую прекрасную девушку.
От сахара в его голосе может слипнуться одно известное место. Но парень не кажется мне каким-то неприятным. Вполне себе симпатичный и даже безобидный. Тем более у меня слишком мало знакомых здесь. Надо налаживать общение.
– Можно, – киваю, стараясь не обращать внимания на вздохи подруги. – Вишневый сок.
– Бро, слышал? – обращается он к парню за барной стойкой.
Бармен вопросительно смотрит на Лею и только потом кивает. Я же в этот момент ощущаю какое-то неприятное покалывание в области шеи. Поворачиваю голову, натыкаясь на взгляд Суханова.
Стоп!
А чего это Корнеев за мной не следит? Его же просили отгонять от меня всех, кто приближается. Отлынивает?
– Чувак, ты куда пропал? – закричал кто-то.
– Девушки, я сейчас вернусь, – клятвенно заверяет Прокудин. – Василиса, не верь словам подруги. Она та еще шутница. И злюка.
Лея фыркает, но решает промолчать. Оно и к лучшему, так бы он задержался, а мне нужно поговорить с подругой.
– Как думаешь, Корнеев видел, когда к нам твой знакомый подошел? – зачем-то шепотом спрашиваю у нее.
– Видел. Я на них смотрела. А что?
Все ясно. Тоже мне телохранитель.
– Закажи такси. Поехали домой.
Лея кивнула.
– Тебя же Мирон должен отвезти.
– Еще чего? Сами доберемся.
Прости, папа, но к твоему любимому Корнееву я не подойду.
4.
В
Моя прежняя подруга так просто от меня бы не отстала. Если ей становилось тоскливо, она превращалась в дрель, только сверлить ей нравилось не стены, а мою черепную кость.
А Лея…
Несмотря на то, что пришлось мне сегодня испытать, я все равно не пожалела, что поехала с подругой. Этот вечер… Он не был плохим. Гадким – да. Мерзким – еще бы. Но не плохим.
Плохой у нас только… Корнеев. Вот он гад в кубе.
Вообще, зря я промолчала. Ведь было же желание рога ему обломать, а потом на длинном языке повесить в центре города. Тогда бы от него была хоть какая-то польза. Птиц бы развлекал. Они бы гадили на него, а он бы уже молча продолжал висеть.
Идеально!
М-м-м.
Нет же, взяла и промолчала.
Ну кто просил?
Кажется, пора прекращать с этим. С молчанием. Я же не просто так бросила все и на родину родителей вернулась. Надо меняться!
С завтрашнего дня и начну.
Губы увеличу, ресницы наращу, на голове каре сделаю. Почему-то перед глазами замелькали картинки, как при виде меня у Мирона челюсть падает, он отпихивает от себя подружку Олю и идет ко мне. Улыбается. Цветы несет. Откуда цветы взялись? Ой, да какая разница? Меня это не должно волновать. Корнеев продолжает плыть в мою сторону, что-то говорит себе под нос, но я слов не могу разобрать.
Что говорит?
– Вася…
Томно так. Даже нежно.
– Василисушка…
И голос у него не такой уж и противный, как я раньше думала. Немного женский, но кто сейчас идеален? С таким телом он может себе позволить разговаривать как девчонка.
– Моя Василиса…
– Мамаева, выруби свой телефон, пока я его в окно не выкинула!
А чего он орать вздумал?
Все так же улыбается, руки ко мне тянет, обнимает. Как мягко. Мирон – как пушистое облачко. Но верещит при этом громче рупора вокзального.
– Вася! Дай поспать!
Резко подскакиваю, убирая волосы с лица. Моя комната. Моя кровать. И это не Корнеев ко мне прижимался, а я сама обнимала подушку.
Вот же…
Фу! Фу! Фу!
Хорошо еще, что целоваться не начали. А то бы всю наволочку обслюнявила.
Господи, о чем я? Такой кошмар приснился, а я за подушку переживаю.
Откуда звон?
Не сразу поняла, что это мой телефон разрывается. Подскакиваю с кровати, ноги путаются в пледе, падаю, свисая головой вниз.