Пари на мажора
Шрифт:
Нажимаю на кнопку звонка под громкий стук собственных зубов.
Хочу домой.
Ладно, чего скрывать, к маме хочу. На ручки.
Так, Василиса, соберись.
Это всего лишь Мирон. В детстве он учил тебя играть на компьютере, делился игрушками, и вы вместе тащили из холодильника газировку, пока родители не видели. И вообще он был милым. Угу. Нашла о чем вспомнить. Тогда надо освежить память. В следующую вашу встречу тебя выгнали из комнаты, запретили дышать на его вещи и обозвали мухомором.
Вспомнила,
– Сам ты мухомор!
– Чего?
– Мухомор! Ты! – уже не так уверенно, но все же повторила я. – Ой, дай пройти.
Корнеев смотрел на меня, будто я была помесью пуделя, свиньи и обезьяны. В общем, невиданная зверушка, которая признала в его ботинке свой туалет.
– Я тебя и не задерживаю.
Ого, а он, оказывается, и говорить умеет. Уж и не надеялась, что когда-нибудь голос его услышу. Он даже в моем сне голосом Гуляевой разговаривал. А тут… Сам… И без фонограммы. Ой, а какие у него тапочки милые. С глазами. В «Детском мире» у ребенка отобрал?
Так, нападать, конечно, хорошо, но надо и меру знать. Парень и сказать ничего не успел, а я уже в атаку пошла. С одной стороны, зря начала. Мало ли, вдруг он совесть свою нашел и в человека превратился. Но, с другой… Ох, мамочки! Мало ему одного мухомора. Я до сих пор терпеть не могу сочетание красного с белым. Детская травма, между прочим. Теперь пусть он страдает.
Обувь сняла, на полку поставила и в комнату рванула на поиски хозяйки, чтобы под ее крылом спрятаться.
– Так, а где тетя Наташа?
– Ушла.
Прислушалась – тишина. Словно кроме нас с Корнеевым в квартире больше никого нет.
Мать честная. Что же делать?
– Куда ушла? Зачем?
– Так, давай сразу на берегу разберемся: любезничать с тобой – я не собираюсь. Гостеприимства тоже не жди. Мать вернется, покидаешь в рот все, что предложат, схватишься за живот и свалишь в неизвестном мне направлении. Все понятно?
Открыла рот, закрыла рот.
Я не то что слов подобрать не смогла, я весь алфавит забыла. Какие буквы есть в слове «сволочь»?
– Зачем ждать? Прямо сейчас и уйду.
И разворачиваюсь, мол, дорогу показывать не надо. И без вас, сопливых гадов, справлюсь.
– Стоять! Еще раз ты меня не подставишь. Сядешь и будешь сидеть, пока мать не убедится, что ты от счастья лопнуть хочешь. И улыбок побольше. Хотя с этим у тебя проблем точно не будет.
Чего?
А почему у меня должны быть проблемы с улыбкой? Ну, спасибо тебе, гад, за еще один комплекс.
Хотя… Обломится. Я в бронежилете. Все, что в меня летит, сразу же отскакивает. В обидчика.
Пусть у него прыщ на лбу выскочит за каждое обидное слово. Посмотрю я тогда,
– Ты кем себя возомнил, бородатый?
– А ты? Ты кто такая, чтобы я время свое тратил, присматривая за тобой? Мало того, что теперь каждый день приходится имя твое слышать, так ты еще и сама ко мне домой приперлась. Чего тебе в своем городе тюльпанов не сиделось? Свалилась на мою голову, а мне теперь разгребать.
– Я не просила, чтобы ты за мной присматривал.
– Ага, конечно. Прям батя твой сам решил доверить мне свою дочурку. Не ты ли меня своим защитником называла?
– Идиот, мне тогда шесть было.
– А отец твой запомнил! Теперь без конца звонит и пишет, боясь за бедную Василисушку, которая ходить не умеет, думать не умеет и имеет проблемы с головой. Достали уже! Я в твои няньки не нанимался.
– Ты меня вообще слушаешь? Русским языком говорю: я не просила его звонить и писать тебе. Наоборот. Сразу сказала, чтобы он этого не делал.
– Тогда какого черта сюда заявилась? Должна была догадаться, что не хочу я иметь с тобой никаких дел. И тем более видеть тебя я тоже не хочу. Нашла, блин, друга. И приехала же. Блинов так сильно захотелось, что ли?
– Не совсем, но… Мама твоя позвонила. Не смогла ей отказать.
– Ты издеваешься? Не могла больной прикинуться? Или сказать, что у тебя дела неотложные. Блин, кому я говорю? Сама, наверное, в гости напросилась, чтобы потом всем рассказывать, что я тебе чай подавал. Кому-нибудь ляпнешь, даже батя твой не спасет. Запомнила?
Вот это его понесло. Если не успокоится, упадет же и язык себе откусит. Правда, меня это несильно расстроит. Даже наоборот. Злорадствовать начну. Пальцем тыкать. Смеяться. После всего, что он мне наговорил, ему точно должен в голову метеорит залететь.
А как разговорился. Да, по его словам, меня прямо сейчас надо на кол посадить, а потом и сжечь, развеяв пепел над помойной ямой.
Какой же он гадкий. Достали, бедненького. Безответственного попросили стать ответственным. Какие ироды. Как их земля носит? Гулял себе, баб по клубам зажимал, а тут сказали, чтобы за девчонкой приглядел, чтобы ее никто не обидел.
Господи, о чем папа только думал?
Тот, кого он просил, единственный, кто меня обидеть хочет. И ведь целенаправленно это делает. Даже не скрывает этого.
Да и не нужна мне его защита. Я лучше одна против семерых пойду, чем позволю этому индюку высокомерному рядом с собой постоять.
– Не запомнила. Чтобы запомнить, надо было тебя слушать, а я в это время пол разглядывала. Красивый, кстати. Вот мама твоя вернется, комплимент ее вкусу сделаю.
Ух, жаром повеяло.
Кто-то слишком громко дышит.