Пари на отличницу

Гранд Алекса

Потап выдержку брюнетки оценил, мысленно ей поаплодировал и, посовещавшись с никогда не ошибавшимся внутренним голосом, приготовился ждать шоу. Интуиция блондина не подвела, а атмосфера в клубе накалилась на пару градусов, когда Веселовский открыл «Тиндер», отправил своей зазнобе сообщение и услышал... как у застывшей в центре зала помпушки громко тренькнул телефон. И Егор мог поклясться на двух Библиях (хоть излишним религиозным рвением и не отличался), что лучшей иллюстрации картины Репина «Не ждали» он не видел. Никогда в жизни.

Первым от оцепенения очнулся Пашка. Моргнул, окинул стихийное бедствие

в розовом обреченным взором, еще раз моргнул и схватил с подноса пробегавшего мимо официанта стопку водки. Причем шатена ни разу не волновало, что рюмка предназначалась для импозантного худощавого юриста, разложившего на столешнице у окна какие-то бумаги и незнамо как затесавшегося в шумный молодежный бар. Не желая мириться с врезавшейся в него бронепоездом действительностью, Веселовский влил в себя алкоголь, который сейчас был ему куда нужнее, чем служителю Фемиды, и довольно крякнул. Чувствуя, как напиток ожег горло и постепенно начал согревать изнутри.

– А фотку настоящую постыдилась выставить? – хмуро выдал Пашка, бездумно чеканя обидные слова: – правильно. Лучше б ты в спортзале столько времени проводила, а не на сайте знакомств.

Потап предупреждающе кашлянул и даже достал телефон, чтобы успеть вызвать скорую, если девушка решит-таки расколотить о черепушку его глупого друга стул. Но пышечка снова не подвела, и, недобро сощурившись, выдала.

– Чья бы корова мычала! Сам-то давно настоящие фотки выкладывал? Я что-то не заметила на гоночном шлеме твоей фамилии, – брюнетка распалялась, начиная бурно жестикулировать и едва сдерживаясь от того, чтобы не проткнуть впалую грудь шатена наманикюренным пальцем. – Или по нику я должна была понять, что за поэтичным «покоритель зари» скрывается господин Веселовский? Возомнил, что ты царь и бог? Да если бы я знала, что это ты, я б даже за миллион долларов на свидание не пошла!

Убедившись, что больше ей в клубе ловить нечего, Милена круто развернулась на каблуках и оставила Пашку подбирать спикировавшую вниз челюсть. При виде шатена, пытающегося осознать, что так дерзко и напористо по его самомнению еще никто не топтался, Егор не удержался и расхохотался во весь голос. Тыльной стороной левой руки вытирая с глаз подступающие слезы, а ладонью правой руки держась за ребра.

– Ну что, поправили тебе корону, принц доморощенный? – Потап уселся рядом с нахмурившимся другом, теребившим воротник модного бирюзового поло и буравившим гневным взглядом спину удалявшейся пышечки.

– Мы еще посмотрим, кто кого, – наблюдать Веселовского серьезным, как и слышать угрозу в звонком голосе, было куда чуднее, чем заговорившего Герасима *[3].

– Веселый, я тут кое-что вспомнил, – блондин откинулся на спинку высокого стула, довольно потягиваясь и щурясь, как нализавшийся хозяйской сметаны кот.

– Нет, Потап! – Пашка нервно заерзал, догадываясь, что невинный тон и ангельское выражение на лице товарища не предвещают ничего хорошего. И грозят обернуться большими такими неприятностями, по размеру приближающимися к повисшим у Веселовского долгам с прошлого семестра.

– Да, Веселый, да, – если уж Егор закусил удила, взывать к его совести, милосердию и прочим отсутствующим качествам было бесполезно. Взятки приравнивались к глупости, мольбы – к слабости, и без лишних раздумий отправлялись

в мусорную корзину к уже лежавшей там вере в людей.

– Потап, нет! – на лбу у Пашки выступила испарина, а пальцы сами по себе вцепились в лежавшую рядом салфетку и начали разрывать ее на мелкие клочки.

– Долг, Веселый – это святое, придется отдавать. К тому же, тебя за язык никто не тянул, – блондин выдержал секундную паузу и объявил не подлежащий обжалованию приговор. – Три свидания, настоящих, с романтикой, цветами, свечами и прочей лабудой. Никаких шантажей, подкупов, только добровольное согласие. Этой замечательной девушки, которая не растеклась лужицей сиропа рядом с твоей заносчивой персоной.

Пашка еще раз печально зыркнул на товарища и, смирившись с тем фактом, что амнистия ему не светит, напился. До розовых драконов и гигантских бабочек, летавших перед его мутными глазами. До уходившей из-под заплетавшихся ног земли. До объятий с перилами той самой лестницы, с которой чуть не свалилась злополучная Милена, чтоб ее черти взяли.

Достигнув дзена, Веселовский бесцеремонно отключился, а вот тащить совсем не легкое пьяное туловище к припаркованному на стоянке автомобилю пришлось Егору. Изрыгавшему весьма интересные ругательства под негромкий гогот охранника, проявившего чудеса доброты и предложившего свою помощь в транспортировке несчастного алкоголика. В общем, добрались любители приключений в квартиру Потапова засветло и абсолютно предсказуемо проспали первую пару.

________

*[1] – строчки из песни группы «Сплин» – «Выхода нет».

*[2] – мобильное приложение, предназначенное для романтических знакомств.

*[3] – глухонемой герой рассказа «Муму», написанного русским писателем Иваном Тургеневым.

Глава 13

Егор

– Иногда ты меня так выводишь!

– Зато со мной не скучно, правда?

– Правда...

(с) к/ф «Молокососы».

Тело, раскинувшееся морской звездой на полу посреди гостиной, сопело так сладко, что Потапову на короткую долю секунды даже стало жалко будить друга. Перевернувшегося на живот, причмокивавшего во сне и пускавшего слюни на мягкий светло-бежевый ковер с длинным ворсом. Егор присел рядом с Веселовским, пощелкал пальцами у него над ухом, дернул товарища за отросший вихор, но должной реакции не получил. Пашка пробормотал что-то неразборчивое, перевернулся на другой бок и захрапел еще громче. Вызывая у Потапа самый натуральный приступ зависти к супер-способности не замечать внешние раздражители.

Хмыкнув, блондин поднялся, покрутил головой из стороны в сторону, медленно, со вкусом потянулся, после чего направился в ванну. Чтобы умыться, взбодриться и с полотенцем, переброшенным через плечо, и ковшиком воды вернуться к нерешенной проблеме. Ледяная жидкость гарантировала Веселовскому незабываемый подъем, прогоняя остатки дремоты и заставляя отфыркиваться и отплевываться от капель, попавших в рот, нос и за шиворот.

– Садист, – обиженно буркнул Пашка, нехотя поднимаясь и потирая покрасневшие глаза.