Пари с дьяволом
Шрифт:
– Но ты должен знать, – добавила Дарси, – что как только покончишь с повествованием, так тут же перестанешь и пить. А вот когда мы найдем твоего брата, Террел, я не стану возражать, если ты влезешь в целую бочку с виски и попросишь заколотить в ней крышку. Но до тех пор ты мне нужен трезвым и с ясной головой.
Голова у него была еще достаточно ясной, чтобы чувствовать тепло ее пальцев, прикасавшихся к его коже. Этого, конечно же, было мало, но дело казалось поправимым.
– Не думаю, что трезвый Эйден Террел понравится тебе. Признаться, это довольно мрачный тип, не обладающий чувством юмора.
Отпустив его,
– Меня не интересует твое чувство юмора, Террел. Несмотря на то, трезвый ты или пьяный. Мне, кроме всего прочего, нужны твои мускулы, а от них не будет много толку, если ты станешь цепляться за бутылку и шага не сможешь ступить, не придерживаясь за стену.
– Кажется, это не самое поэтическое предложение из всех, что я получал. – Эйден ухмыльнулся. – Впрочем, если учесть отсутствие у тебя опыта в подобных делах, я, пожалуй, послушаюсь. Правда, должен предупредить тебя, что я даже и не помню, когда в последний раз занимался любовью трезвым как стеклышко.
Наклонившись к Террелу, Дарси схватилась руками за край стола и посмотрела ему прямо в глаза.
– Я говорила вовсе не о подобном применении мускулов, Террел. Мне не улыбается мысль стать твоей любовницей.
– Думаю, это у тебя выйдет лучше, чем шарить по чужим карманам.
– Я – лучший карманник Чарлстауна, – проворчала она.
– Я и не говорил, что это не так, – вымолвил он, заметив легкое мерцание в ее глазах. – Я имел в виду, что с опытным учителем ты станешь потрясающей любовницей, а это только увеличит список твоих достоинств и умений.
Про себя она послала его ко всем чертям, и Эйден увидел это по ее глазам. Кстати, у Дарси были удивительные глаза. И губы – вот их он рассмотрел только сейчас. Взгляд Террела скользнул по ее точеному подбородку и поднялся вверх, к маленькому ушку. Он спросил себя, какие звуки стала бы она издавать, если бы его язык дотронулся до него.
– Расскажи мне, что тебе известно о Джулсе. Отдает ли он предпочтение какому-то определенному типу людей? Мик сказал, что человек, убитый им в Ливерпуле, был священником. Джулс убивает только служителей церкви?
Эйден, моргая, смотрел на нее, хотя его взор все больше затуманивался от выпитого виски и будоражащих его разум фантазий. Так что, когда ее слова дошли до него, он даже не счел их особо важными.
– Почему ты сняла шляпу? – неожиданно спросил он. Настала ее очередь удивляться.
– Что-о?!
– Вчера ты говорила, что никогда не выходишь с неприкрытыми волосами. Сегодня ты пришла сюда с распущенными волосами, держа шляпу в руке. Почему?
Дарси с таким видом посмотрела на шляпу, валявшуюся на столе, словно ожидала, что та вместо нее ответит Террелу на его вопрос. Через мгновение она подняла глаза и встретилась с его прямым взглядом.
– Время шарить по карманам кончилось для меня. Как только помогу тебе, я уйду от Мика. Впрочем, до тех пор я буду носить эти вещи – для нашего дела они подходят лучше, чем мои юбки и блузы. – Она чуть передвинулась на стуле. – А теперь отвечай на мои вопросы о Джулсе.
– У тебя великолепные волосы, – заявил Эйден, протягивая руку, чтобы намотать на палец вьющийся локон. – Они такого цвета, что к ним так и хочется прикоснуться.
Он заметил, что дыхание у нее перехватило, а губы чуть приоткрылись, когда его рука принялась играть с шелковистыми прядями. Эйден улыбнулся.
– Ты пытаешься увильнуть от ответов, Террел, – наконец сумела произнести она, отталкивая его руку. – И изо всех сил тянешь время.
Разумеется, так оно и было. Если бы она на самом деле была воспитанной девушкой, то оставила бы свои попытки вытянуть из него то, что он держал в себе, – во всяком случае, любая женщина, получившая элементарное воспитание, должна знать, что нельзя заводить с мужчиной разговор на темы, которых он избегает. Но поскольку ее воспитание оставляло желать лучшего, то и он не должен был вести себя как истинный джентльмен. Подумав об этом, Террел ощутил пьянящее чувство свободы.
– А твои глаза приобретают поразительный оттенок, когда ты злишься, – продолжал он. – Любой мужчина тут же полюбопытствует, какими они бывают, когда ты сгораешь от страсти.
– Черт возьми, Террел! Прекрати!
– Твои губы хочется целовать. – Он знал, что Дарси, как она ни противилась, было приятно слушать его слова. – И ты вовсе не холодна, детка. Ты такая сладкая, твои губы на вкус напоминают свежую вишню со сливками.
Эйден заметил, что девушка хотела было что-то сказать ему, но промолчала и вновь нацепила на себя маску холодной отрешенности. Ее поведение удивляло его. Дарси О'Киф была ирландской помойной крысой, как она говорила о себе, однако, как ни странно, она где-то выучилась манерам настоящей куртизанки. Террел откинулся на спинку стула, мысленно моля Бога, чтобы она решила, что он слишком пьян для того, чтобы вести беседу. Возможно, он и расскажет ей все, но только не сегодня. Как говорится, месть – это такое блюдо, которое лучше подавать холодным.
– По словам Мика, первой жертвой стал твой отец. Это правда?
Опять эти ужасные воспоминания. Налив себе виски, Эйден сказал:
– Если ты все узнаешь, то обязательно изменишься, Дарси О'Киф. Навсегда, причем не в лучшую сторону.
– Если ты считаешь, что мне этого хочется, то можешь подумать еще. Мик рассказал мне достаточно для того, чтобы по моей коже побежали мурашки. Но я хотела бы покончить с этим делом как можно быстрее, а значит, я должна знать о человеке, за которым мы охотимся, все. И только ты можешь поведать мне правду. Мне не важно, как именно ты все расскажешь. Начни с того места, с какого считаешь нужным, и продолжай рассказывать по порядку. Можешь говорить с любой скоростью, быстро или медленно.
Единственной скоростью, которая устраивала его, была полная остановка. Эйден посмотрел на дверь таверны сквозь стакан с виски.
– Я не уйду и не отстану от тебя, Террел. Так что лучше собери в кулак волю и поскорее покончим с этим.
Эйден едва сдерживал желание ударить ее по лицу. Да, у него было полно недостатков, но в чем его нельзя было упрекнуть, так это в трусости. Никогда.
– В первый раз было три жертвы, – начал он, внезапно почувствовав, что его гнев сильнее отвращения к этому повествованию. – Я не знаю, в каком порядке он убивал их. Тело моего отца было искромсано больше, чем другие тела. – Эйден опять подлил себе виски, надеясь, что крепкий напиток поможет изгнать из его сознания страшные картины. – Кажется, врач-француз и его жена были убиты позже. Словно Джулс методично избавлялся от свидетелей. Они были убиты не с такой жестокостью, как отец.