Пари с дьяволом

Лафой Лесли

– Но ведь Сент-Киттс – британское владение, – заметила она, – а в вашей речи не слышится английского акцента. Вы говорите скорее как южанин из Виргинии или Мэриленда.

Правильность ее догадки произвела на него впечатление.

– Мой отец был родом из северной Виргинии, но в юности он переехал в Сент-Киттс. Там создано нечто вроде колонии, состоящей из бывших патриотов. А я – гражданин Америки.

Удовлетворенная его ответом, Дарси кивнула, а потом подтянула к себе свои длинные ноги и села на бочке по-турецки.

– Послушайте, Мику наплевать на то,

что будет, когда вы найдете этого человека, а вот мне хотелось бы знать, что вы намереваетесь с ним сделать.

– А вот это в самом деле вас не касается, О'Киф. – Дарси повернулась к нему лицом, и Эйден поспешил добавить: – Я сказал это не потому, что хотел нагрубить вам. Просто чем меньше вы обо всем этом узнаете, тем лучше для вас же, поверьте мне.

– Жизнь многому научила меня, Террел, и сейчас интуиция подсказывает мне, что вы многого недоговариваете. По-моему, дело вовсе не в украденных драгоценностях, – заявила девушка.

По спине Террела поползли мурашки, но он заставил себя улыбнуться.

– Какая вы наблюдательная, даже удивительно, – заметил он. – Вы узнаете все, что вам нужно знать. А то, чего не нужно... – он замялся на мгновение, – не узнаете.

Откусив кусочек пирога, Дарси внимательно посмотрела на Эйдена.

– Что ж, – начала она через несколько минут, – если вы не считаете мои расспросы слишком навязчивыми, поведайте мне, что вам известно об этом человеке. Может, у него есть какие-то особенные пороки? Какие-то особые черты, зная о которых мы сможем сузить круг поисков?

Чуть передвинувшись, Эйден ответил, тщательно подбирая слова:

– Время от времени он сильно напивается.

– Так поступает большинство чарлстаунцев и две трети бостонцев, – возразила Дарси. – Может, он оказывает предпочтение какому-то одному напитку и в рот не берет других?

– Понятия не имею...

– Господи, Террел! У меня нет ни малейшего желания играть с вами в светские игры, особенно в «Двенадцать вопросов»! Дело пойдет быстрее, если вы расскажете все, что знаете, и позволите мне самой сделать выводы.

С одной стороны, ее самоуверенность пугала его, а с другой – он видел реальную опасность, которой она им обоим грозила. Эйдену даже пришло в голову отдать девушке все деньги, что были у него при себе, и отослать ее восвояси.

– Он молод, ему всего двадцать лет, – заговорил он вместо этого. – Наполовину англичанин, наполовину француз. Прекрасно говорит на обоих родных языках и много путешествовал по Европе. – А потом, выразительно глядя прямо в глаза Дарси, добавил: – Но для наших поисков важнее всего знать, что человек этот получает удовольствие от жестокости.

Ее глаза чуть прищурились.

– Насколько же далеко зашла его болезнь? – задумчиво спросила она. – Должна оговориться, Террел, и добавить, что я не собираюсь слишком подробно изучать это дело. Знаю, что в нем много темных уголков, но у меня нет ни малейшего желания заглядывать в них. Я буду охотиться с вами, но дальше этого дело не пойдет.

Эйден вздохнул с облегчением:

– Наконец-то мы хоть в чем-то пришли к согласию.

– А почему вы решили,

что он в Чарлстауне? – спросила Дарси. – Почему бы ему не быть, к примеру, в том же Бостоне? Что могло удержать его от поездки в Нью-Йорк или Филадельфию?

Наконец-то она задала вопрос, на который можно было дать простой ответ!

– Деньги, – объяснил Эйден. – Он прибыл пароходом в Чарлстаун. У него нет денег на дальнейшее путешествие. Так что он здесь.

Кивнув, Дарси вернулась к своему пирогу.

– Вам лучше перевезти вещи в мою квартиру. Эйден едва не подавился.

– Прошу прощения? – недоуменно переспросил он.

– Этот ваш человек вращается в темных кругах и, без сомнения, привык держаться в тени. Если он ускользал от вас трижды, значит, он очень осторожен и все время начеку. Поэтому мы тоже должны быть такими же бдительными, как и он. Если нам станет что-то известно о его местонахождении, вы должны будете мгновенно отправиться в его логово, иначе он опять сбежит.

– Для дела будет неплохо, если я сниму нам соседние номера в отеле, – заявил молодой человек.

– Мы с матерью живем в приличном доме, Террел, – ледяным тоном заметила она. – Там не бывает пьяных драк, вы не встретите там проституток или крыс.

Господи, как, оказывается, легко задеть ее гордость! Если бы только он так не нуждался в ее помощи...

– Я не имел в виду чего-то предосудительного и вовсе не хотел вас обидеть, – вздохнул Эйден. – Я попросту внес предложение, которое, по моему мнению, могло бы оказаться более приемлемым для нас обоих, потому что если я поселюсь в вашем доме, то это может вызвать сплетни и повлиять на вашу репутацию.

Дарси удивленно приподняла брови:

– Неужто вы всегда были рабом условностей?

– Отвечу вопросом на вопрос: а вы что же, всегда не обращали на них внимания?

– Послушайте, Террел, я вообще-то не против того, чтобы учитывать мнение окружающих, но в данном случае, кажется, слишком многое поставлено на карту. К тому же люди, которые будут добывать нам информацию, не принадлежат к сливкам общества, а потому им едва ли захочется болтаться у всех на виду перед вашим отелем, вы так не считаете? И если вы хотите, чтобы они разыскивали вас, то вам надо находиться в каком-то таком месте, куда они готовы будут прибыть в любую минуту. Не то чтобы мы с мамой жили в какой-нибудь халупе, но наше жилище, конечно же, недостаточно респектабельное, чтобы отпугивать воров всех мастей.

– Но, послушайте, у меня есть возражения по поводу...

– Оставьте ваши возражения при себе, – перебила его Дарси. – Надо думать о наших реальных возможностях. Если уж я готова пойти на некоторые уступки, то, без сомнения, вы тоже не должны сопротивляться.

Эйден прислонился к стене здания. Он в жизни не встречал женщины, которая хотя бы отдаленно напоминала ее.

– Вы очень странная девочка, – промолвил он, не узнавая собственного голоса.

– Мне, между прочим, уже двадцать два, Террел, – заявила она. – Так что те времена, когда меня можно было называть девочкой, давным-давно канули в Лету.