Пари
Шрифт:
— Хорошо. Уставной капитал? — Он вздергивает бровь.
— Эм-м-м…
— Доходы «Гринтек» за второй квартал этого года?
— Какое отношение это имеет к…
— Что такое возобновляемые источники энергии? — Судя по роже — Лекс готовится в очередной раз трещать по швам от хохота.
— Ха-ха-ха, — кривлюсь я.
— Вика, ты не знаешь даже элементарных вещей. Чтобы просто вникнуть в работу такого предприятия, потребуется минимум полгода. — Он снова окидывает меня взглядом, и я автоматически поджимаю ноги под себя, и ставлю сумочку на колени,
— Это очень по-джентльменски — оскорблять беззащитную девушку.
— Здесь таких нет, — снова сухо говори Лекс. — Нет даже смысла обсуждать этот бред. Ты просто потратишь мое время впустую. Барби вроде тебя не приспособлены решать мозговые задачи сложнее таблицы умножения.
— А может, ты просто боишься, что эта Барби обчистит твои карманы?
Каким бы крутым он себя не считал, и как бы сильно не изменился, он все равно типичный мужик — грубый, наглый и чертовски самоуверенный. Да, я ничего не смыслю в бизнесе и всех этих… стратегиях развития (я даже не в курсе, откуда в моей голове взялось это словосочетание), но в мужиках я разбираюсь. А им всем, от сантехника Пети и таксиста Васи — до волка с Уолл-стрит, очень не нравится, когда ставят под сомнение наличие у них полноценно резвившихся яиц.
— Ты правда думаешь, что меня так легко взять на понт, Вик?
— Я думаю, что если в твоей картине мира падение «Гринтек» — это всего лишь вопрос времени, то ты ничего не теряешь и ничем не рискуешь. И если бы ты действительно был уверен в победе, то не стал бы крутиться как уж на сковородке, пытаясь найти причину для отказа.
Хотя, конечно, Лекс абсолютно прав, и я просто пытаюсь взять его «на слабо» в попытке выиграть время. А потом умный Хасский что-нибудь обязательно придумает, и я получу назад свои денежки.
— Это ведь просто пари, — напускаю беззаботный вид. — Что такое, Лекс? Только что ты рассказывал, что не купишь мои акции, потому что они уже ничего не стоят, а теперь боишься разориться из-за того, что они внезапно станут дорожать?
Лекс хранит гробовое молчание, но я все равно не сдаю позиций, даже когда он смотрит на меня с таким презрением, будто я прилипший к его идеально чистым туфлям птичий помет. Хочет проверить, не блефую ли я и как далеко готова зайти.
Но правда в том, что, когда речь заходит о деньгах, которые буквально вытекают сквозь пальцы, я готова биться до конца. Это уже не вопрос принципа — это вопрос выживания! Божечки, мне даже сейчас жутко от одной мысли о том, что я могу внезапно лишиться и своей квартиры, и своей машины, которая, благодаря Марату, уже две недели никак не выедет с ремонта!
— То есть, ты предлагаешь пари? — повторяет Лекс.
— Именно.
— Вик, но ведь пари всегда двухстороннее.
Мне этот его хитрый прищур совсем не нравится.
— Ну, если я три месяца не продержу «Гринтек» на плаву — ты получишь полную безоговорочную победу.
— Она уже и так у меня в кармане. Твои акции еще чего-то стоят только
— Ну и что ты хочешь?
Лекс вскидывает бровь и сальное выражение на его кислой роже заставляет меня предположить самое худшее.
— Нет! — решительно говорю я, и зачем-то рассекаю ладонью воздух, как будто пытаюсь поставить между нами невидимую преграду, через которую не просочиться ни одна его похотливая мыслишка. — Я тебе не проститутка!
— Что? Вик, ты, блядь, совсем с катушек слетела?! Я уже говорил, что не смог бы тебя трахнуть даже если бы какая-то чокнутая клетка моего мозга вдруг этого захотела. Да мне змея кажется сексуальнее, чем, блядь, ты!
— Именно поэтому ты набросился на меня как неандерталец?!
— Да кому ты уперлась, дура набитая.
Я с легкостью могу припомнить все те дни, когда он буквально пройти спокойно мимо меня не мог, чтобы не шлепнуть или не поцеловать, и примерно каждый второй раз такие «знаки внимания» заканчивались сексом, после которого я еще несколько часов ходила как кавалерист! И хоть все это было в прошлом — сегодняшнее его поведение все равно намекает, что Лекс все еще что-то ко мне чувствует.
Кстати, а вот и план «В» — пока Хасский будет реанимировать «Гринтек», я попытаюсь снова охмурить Лекса. Да, сегодняшние мои планы потерпели полное фиаско, но я тоже наломала дров. Ничего, первый блин всегда комом. Просто в следующий раз я подготовлюсь как следует. Я же помню, как он меня любил — такие чувства просто так не проходят. А то, что случилось… ну… с кем не бывает?
— Хорошо, Лекс. — Я просто само смирение — готова в рот ему заглядывать. — И чего ты хочешь? Свои условия я озвучила.
Он уже третий раз за вечер шастает по мне взглядом, но теперь не скрывает, что делает это явно оценивающе. Несколько раз вверх и вниз, как будто испытывает мое терпение на прочность. А вот фиг тебе! Я — само спокойствие, и можешь хоть обсмотреться — даже с места не сдвинусь.
— Если через три месяца акции «Гринтек» упадут хотя бы на ноль целых, одну десятую процента от сегодняшней стоимости — ты уедешь из этого города и больше никогда сюда не вернешься. И…
— Что? — У меня что — слуховые галлюцинации? Он же не может говорить это всерьез?
— … переедешь вот сюда.
Лекс показывает на телефоне пару фотографий, которые успевает найти, пока я пытаюсь понять, шутит он или говорит всерьез. От пейзажей на этих фото веет такой глубинкой и безысходностью, что у меня за считаные секунды развивается депрессия. Это что вообще? Это правда существует в нашей цивилизации, где уже давно есть небоскребы, электромобили и вай-фай в каждом утюге?
— Ты шутишь, да?
— Не-а, — усмехается Лекс.
— Это там что — корова?!
— Это коза, Вика. — Уголки его рта снова дергаются от плохо сдерживаемого смеха. — Их иногда пасут.