Париж ночью
Шрифт:
Сеня смущается, краснеет, отводит глаза в сторону. Я вижу, что он уже повержен. И действительно, после символических кинопроб Воробьев берет ее на главную роль. Вывозит в Париж. Там для съемок одной из сцен фильма, где Жиляева, изображая знаменитую фотомодель, едет в открытой машине по французской столице, ее портреты развешивают на рю Риволи, авеню Шанз-Элизе и плас де ля Конкорд.
Занятая на съемках Жиляева пропадает из поля моего зрения на несколько месяцев.
Вдруг звонок:
— Саша, привет! Идем в ресторан.
— А
— Разумеется. Я бросила Литературный институт.
— Почему бросила?
— Ой, там такие все дураки!
— Но ты же хотела стать писательницей.
— А Кафка, по-твоему, в Литинституте писать научился?
Крыть такой железный аргумент мне было нечем. Повел ее в ресторан.
— Ну, что, — язвительно спросил я, поднимая бокал, — выпьем за то, что Достоевского из тебя не вышло?
— Наоборот, — убежденно произнесла Жиляева. — Я много пишу, но у меня теперь новая эстетика и новые художественные принципы. Я описываю только правду жизни.
— А-а-а… — сделал я предположение, — теперь, наверное, подражаешь писателям-деревенщикам. Продалась натуралистам, сюрреалистка хренова.
— Как ты мог такое подумать?!!! — возмутилась Жиляева. — Я была, есть и буду сюрреалисткой. Ты же сам говорил, что моя жизнь — это самый потрясающий сюрреалистический роман. Теперь я описываю только ее.
— Что ж, ход интересный, — согласился я. — Только кто тебе поверит? Как ты убедишь читателей, что все это правда.
— А я придумала новый метод. Я проверяю жизнью все описываемые события.
— Ну-ка, ну-ка, поподробнее, — заинтересовался я, представив себе во всей красе подлинную жизнь Жиляевой.
— Все очень просто, — разъяснило мне юное дарование. — Вот, к примеру, после съемок в Париже я решила навестить одного своего бывшего любовника в Киеве. Еду на Украину. В поезде пишу рассказ о путешествии. Никого не трогаю. И вдруг мне приходит в голову потрясающий эпизод: будто состав остановился в поле. Мое перо тоже остановилось. Не могу больше писать. Не хватает деталей. Тогда я беру сигареты и выхожу покурить. А еду я в последнем вагоне. Там только один тамбур работает — передний, а хвостовой для пассажиров закрыт. Но я смотрю, в нем кто-то шевелится. Это молоденький прыщавый проводник пол выметает. Я говорю:
«Можно здесь покурить?»
«Не положено, — отвечает он, поднимает на меня глаза, краснеет, как светофор, и бормочет: — Но вам, девушка, конечно, можно».
Я остаюсь одна, закуриваю и думаю, как же мне выйти из творческого кризиса. И тут мне на глаза попадается красная ручка с надписью: «Стоп-кран». Недолго думая, я дергаю за нее. Жуткий скрип тормозов. Меня бросает к стене. Какая-то сирена начинает выть. Вижу, к моей площадке бегут с перекошенными лицами начальник поезда и этот прыщавый проводник, который на ходу все время причитает:
«Я так и знал… Я так и знал…»
Тогда
А мне орут из всех вагонов:
«Девушка, идите сюда, возвращайтесь в поезд, вам ничего не будет…»
«Ой, — думаю я, — вот этой детали мне и не хватало!»
Тогда я встаю и кричу им в ответ:
«Какие вы все дураки! Уезжайте, уезжайте без меня на свою дурацкую Украину!»
И представляешь, поезд трогается, а я остаюсь одна, без вещей, в чистом поле, где-то в районе российской государственной границы. Иду через лес. Выхожу на дорогу. Едет «девятка». Голосую. Симпатичный парень в спортивном костюме и со спортивной стрижкой, явно местный хулиган, останавливается, улыбается мне и произносит:
«Девушка, куда вас подвезти? Как вас зовут?» Но осекается, увидев мое разбитое лицо и залитую кровью кофту: «Ой, что с вами? Как вы здесь оказались? Давайте я вас в больницу отвезу…»
Сажусь в «девятку». Стучу зубами от холода и переживаний, но отвечаю ему как светская дама:
«Здравствуйте. Меня зовут Елена. А здесь я оказалась, потому что я вас люблю».
После этого хулиган совершенно обалдел и начал разговаривать со мной исключительно вежливо, что было, наверное, первый раз в его жизни.
Я ему открылась. Рассказала, что, почувствовав непреодолимую тягу к прекрасному, внезапно выпрыгнула из поезда и теперь не знаю, где мои вещи и документы. Парень сказал, что нужно поехать в Брянск в линейную милицию, куда теоретически могли сдать мой багаж. Подвозит он меня к вокзалу и говорит:
«Иди одна. Я тебя в машине подожду. Мне лишний раз общаться с милицией не резон».
Я захожу в дежурку, рассказываю свою историю, а менты смеются:
«Быстренько же вы добрались, девушка, мы только что получили ориентировку. А что это у вас с губой, давайте врача вызовем».
Словом, вежливые ребята попались. Приехала «скорая». Парень в «девятке», как увидел меня на крыльце в сопровождении ментов, так сразу дал по газам и умчался. Пришлось ехать в больницу без него.
А там медсестры промыли раны на лице, и главврач лично провел со мной беседу:
«Кто вы? Откуда? Чем занимаетесь?»
Я все честно рассказала. Что я писательница и киноактриса, снимаюсь в главной роли на «Мосфильме». Что недавно вернулась из Франции и весь Париж был заклеен моими фотографиями.
«А из поезда почему выскочили?» — спрашивает главврач.
— А мне не хватало материала для создания новеллы «Остановка экспресса».
Главврач хитро улыбнулся:
«Хорошо, что рассказ не назывался „Остановка авиалайнера“. — И приказал санитарам: — В шестую палату».