Париж ночью
Шрифт:
— Положи завтра в катер десять шашек тола, а еще лучше пару маломерных подводных мин.
— Будет сделано!
Полковник уселся в кресло:
— Ну, с рыбалкой у нас решено. Теперь будем отдыхать, товарищи артисты. Как вы там пели: «Вот — новый поворот…»
С этими словами полковник начал вращать колесо одного из двух сейфов, вмонтированных в стену за его креслом. На одном из них крупными буквами было написано: «В случае войны вскрыть в первую очередь», а на другом, колесо которого он крутил, — «В случае войны вскрыть во вторую очередь». Дверца сейфа со скрипом
— Неприкосновенный запас, — серьезно сказал полковник, — ради вас вскрываю.
Он бросил конверт обратно в сейф и, свернув бутылке головку, разлил нектар по стаканам.
— За артистов! — сказал он.
Мы поддержали тост. Тем более что вестовой принес на закуску нежнейшего слабосоленого лосося.
После того как мы по предложению полковника выпили еще за дружбу между народами и отдельно за мир во всем мире, я осторожно поинтересовался:
— Товарищ полковник, у меня сугубо личный вопрос: я интересуюсь знать — а что у вас находится в другом сейфе.
— В каком? — спросил полковник так, будто сейфов было четыре.
— В том, где написано: «В случае войны вскрыть в первую очередь».
Полковник задумался. Потом посмотрел на меня испытующе и твердо произнес:
— Не могу ответить. Военная тайна. А между прочим, знаешь, артист, какой здесь потрясающий старинный замок. И что самое интересное. Есть там круглая башня, пустая внутри, и во внутренних ее стенах много-много окон. Знаешь зачем?
— Не знаю, — честно ответил я.
— Когда-то, еще при рыцарях, по дну этой башни бегали голодные волки, и если какая-нибудь эстонка из местных, значит, изменяла мужу, то ее в голом виде бросали с крыши волкам на съедение. А в окнах сидели монахи, наблюдали, как она мимо них летит, и дрочили.
Полковник обрисовал эту картину так убедительно, что создалось впечатление, будто он сам был на экзекуции не далее как вчера.
— Выпьем за монахов, — предложил полковник, откупоривая вторую бутылку, извлеченную из того же сейфа.
— И за съеденных волками прелюбодеек… — добавил Андрей.
Мы выпили.
— Товарищ полковник, — сказал я, — разрешите обратиться?
— Разрешаю.
— Товарищ полковник, у меня вопрос чисто творческий. А что там во втором сейфе?
— Ответить не могу, — доверительно сказал полковник. — Секрет. А теперь за армию. За авиацию. И за флот. Только учтите, — полковник поднял указательный палец, — это три разных тоста.
Мы выпили, как он велел.
Тогда полковник снова открыл сейф «второй очереди» и извлек из него третью бутылку коньяка.
— Между прочим, артист, — обратился он ко мне, — ты на какую разведку работаешь?
— На нашу — сказал я и отдал ему честь левой рукой.
— Все равно не скажу. Военная тайна. А между прочим, вы знаете, что остров Сааремаа вошел в историю Второй мировой войны. По приказу Сталина с него в первые же дни войны, в июне сорок первого, тяжелые бомбардировщики улетели бомбить Берлин. Немцы были в шоке. А наши не вернулись. Выпьем за героев.
Мы
— А теперь, артист, — обратился ко мне полковник, — спроси меня, что лежит в главном сейфе?
— Не буду, — ответил я.
— Нет, спроси, — не отставал полковник.
— Не могу, — помотал я головой, — это военная тайна.
— Спроси, потому что только теперь, когда я понял, что могу тебе доверять, отвечу… — настаивал полковник.
— Не надо, — сопротивлялся я.
— Нет, надо, чтоб ты знал, какую «нелегкую службу мы вместе несем, вдали от России, вдали от России…», — запел он неплохо поставленным голосом.
Потом повернулся к стене и начал вращать колесо на главном сейфе. Что-то зазвенело. Вбежал вестовой.
— Боевая тревога! Товарищ полковник! — доложил он.
— Отставить! — рявкнул на него командир и добавил совсем интимно: — Это я забыл сигнализацию отключить. Кругом, марш!
Вестовой вышел.
Полковнику с трудом удалось найти кнопку отключения тревоги. Но он нашел ее и нажал, потом отворил дверь сейфа «первой очереди», сунул туда руку и достал запечатанный сургучом конверт.
— Ну, это так, — сказал он, презрительно глядя на конверт, — тоже пакет с инструкциями, а вот главное я покажу, если только вы будете держать язык за зубами.
Мы дружно пообещали.
Полковник выудил из сейфа и поставил на стол литровую бутылку с прозрачной жидкостью.
— Девяносто восемь градусов, — сказал он. — Тройной перегонки. Через активированный уголь. Сам гнал. Это главное, а инструкции — так, херня.
Мы с уважением уставились на бутылку.
— А попробовать можно? — спросил Андрей.
— Ты что, артист? — сурово сказал полковник. — Это же неприкосновенный запас. Только в случае войны!
– Какой колоритный мужик! — воскликнул Пьер. — Жаль, что место действия уже нельзя использовать. В очередной раз отошло к другому государству!
– Ну и что? — не согласился я. — Назови остров Сааремаа островом Дальний, перенеси действие в море Лаптевых и убивай наповал французских читателей. Точно такой же точно полковник где-нибудь там сейчас служит.
– Хорошо. Воспользуюсь твоим советом. А знаешь, Алекс, о чем я еще подумал? Весело вы жили. По твоим рассказам, СССР тюрьмой народов не назовешь.
– Может, кто-то и воспринимал это как тюрьму. А мы не просто не замечали окружающего «совка». Жили так, будто его не было. Вот популярнейший анекдот того времени. Вызывают одного мужика в органы: «Вы Иванов Иван Петрович ?» – « Ну, я». – «Были вы вчера в гостях по адресу: Сивцев Вражек, дом семь, квартира пять?» – « Ну, был». – «А что вы там говорили о советской власти?» – «Кто, я?» – «Кто же еще? Вы, вы». – «О советской власти?» – «Вот именно, о ней». – «Да не пошла бы она!..»