Парижские тайны царской охранки
Шрифт:
Ответ Шахова: лично он очень сочувственно относится к их заявлению, но положительного ответа от партии кадетов он дать сейчас не может и должен с ними предварительно переговорить.
Свидание Шахова с Авксентьевым: выразив сочувствие деятельности социал-революционеров, Шахов лично от себя обещал Авксентьеву в скором времени выслать более или менее крупную сумму на издание с.-р. литературы.
Запрещение было сделано от к.-д. Шахову — не входить в сношение с Бурцевым.
Поездка Шахова в Лондон: из Парижа Шахов поехал в Лондон на свидание с Кропоткиным, к которому тоже имел поручение от к.-д. касательно издательства такой же литературы и в Лондоне».
Мы убеждены, что в этих сведениях о поездке Шахова много неверного, но все же
Только с Загорской Красильникову сравнительно не повезло: во-первых, она категорически отказывалась вступить в сношение с подполковником Эргардтом, командированным, как мы уже знаем, в Париж для заведования секретными сотрудниками заграничной агентуры, находившимися под общим управлением Красильникова; во-вторых, и сама «работа» Загорской стала гораздо менее продуктивной при Красильникове, чем во времена Ратаева и Гартинга, о чем Красильников не раз доносил Департаменту; одно из таких донесений мы приводим здесь полностью:
«В дополнение к телеграммам от 28/15 ноября и 1 декабря (18 ноября) имею честь доложить Вашему Превосходительству, что сведения, изложенные в первой из них, а именно: Южный телеграфировал своей жене в Париж о благополучном переходе им границы и прибытии в Петербург, были получены вечером 26 ноября от главной агентуры и 28 ноября донесены по телеграфу в ответ на телеграфный запрос за № 1709. Между тем 30 ноября были получены неопровержимые данные, доказывающие, что Южный 27 ноября находился в г. Вене, не получив еще ничего определенного, во всех отношениях в то время еще ничего выяснено не было. К изложенному считаю необходимым добавить, что так называемая главная агентура до настоящего времени не дает никаких существенных слухов, а в приведенном выше случае сообщение ее прямо не соответствовало истине».
Ввиду этого для давления на Загорскую Департамент полиции по предложению Красильникова уменьшил жалование Загорской с 3 тысяч франков до 2-х тысяч франков в месяц.
Вероятно вследствие этих «внутренних трений» в Департаменте полиции и возникла мысль о временном переводе Загорской в Россию. 29 ноября 1910 года вице-директор Департамента полиции Виссарионов пишет Красильникову:
«По приказанию господина товарища министра внутренних дел и в дополнение к личным моим переговорам с Вами имею честь просить Ваше Высокоблагородие, не признаете ли Вы своевременным вступить в настоящее время в обсуждение вопроса с известным Вам «Шальным» о возможности его выезда в Россию и в частности в Петербург. Инициатива поездки никоем образом не может и не должна исходить от «Шального». Необходимо лишь его согласие в случае предложения ему этой поездки кем-либо из больших людей.
Та роль, о которой я лично говорил с «Шальным» и с Вами, представляется для него наиболее соответственной, хотя и может видоизменяться в зависимости от обстоятельств дела. Все средства, которыми мы располагаем, будут обращены к тому, чтобы гарантировать «Шальному» удачное выполнение дела при исключительно строжайшем соблюдении его положения. Итак, не теряя ни одной минуты, обсудите и сообщите результаты».
Как видит читатель, Загорская носила в Департаменте полиции кличку «Шальной» и «главной агентуры», затем уже Красильников перекрестил ее в «Шарни». Хотя Загорская и не проявила той активности как Ратаев, все же ее держали в заграничной агентуре до самого последнего времени не только потому, что «когда-нибудь, как говорил Красильников, благодаря своему положению и связям одним показанием могла вознаградить все расходы», но несомненно и потому, что она все же продолжала давать ценные «освещения»; мы убеждены, что доклады Красильникова, касающиеся террористических предприятий и планов, а также и взаимоотношения центральных фигур партии с.-p., строились главным образом на показаниях Загорской.
Когда
Незадолго до войны, а может быть даже и в начале ее, австрийский подданный Владимир Загорский принял французское подданство и поступил во французскую армию; он был некоторое время на салоникском фронте, где сербские офицеры заподозрили его в шпионаже в пользу Австрии. Летом 1917 года чета Загорских отдыхала от своих трудов где-то на Ривьере…
Вообще заграничная агентура и Департамент полиции принимали всегда целый ряд мер, чтобы появление денег у секретных сотрудников не вызывало особых подозрений в революционной среде. Так, например, злостному провокатору Массу было приказано изобрести сестру-миллионершу в Америке, которая будто бы высылала ему большие деньги; неутомимому Кокочинскому было выдано 5000 франков для организации коммерческого предприятия, которое в конце концов ничего кроме убытков не приносило; Житомирский конечно тоже на средства Департамента полиции организовал в Париже франко-русское издательство медицинских книг и так далее.
Заграничная агентура прибегала к всевозможным способам, чтобы отвести глаза от источника, из которого секретные сотрудники получали деньги. Приводим здесь письмо Красильникова от 5/18 июня 1913 года Мину, которое иллюстрирует эти отеческие заботы полиции о своих сотрудниках: «Сотрудник заграничной агентуры «Сережа» [17] обратился с ходатайством устроить ему хотя бы один только раз пересылку денег из России с тем, чтобы этим показать своим знакомым, что средства к жизни он получает от родных из России, и единственная получка хотя бы в 100 рублей дала бы ему возможность выехать из Парижа, воспользовавшись летними каникулами, на свидание с лицами, представляющими для нас особый интерес и с которыми он находился в близких сношениях еще будучи в ссылке.
17
«Сережа» — охранная кличка; настоящая фамилия его Чекан или Каган (см. список).
Означенные деньги, составляющие месячный оклад его жалования за июль месяц, он просил выслать почтовым переводом по возможности из Киева от имени Берты Каплан по адресу: Madame Bessel (для Ильи) 22, rue Maurise Mauer, Paris. О получении на этот адрес денег для него «Сережа» уже предупредил адресатку.
Я со своей стороны нахожу, что просьбы «Сережи» заслуживают быть исполненными, почему и позволяю себе об изложенном Вас просить, так как это хотя бы до некоторой степени даст окружающей его среде указание, на какие средства он живет, и поездка «Сережи» по получении денег не покажется странной и подозрительной.
При сем имею честь приложить чек на сто рублей».
Такими однообразными и примитивными приемами полиция охраняла от подозрений своих «секретных сотрудников». Успех охранников обусловливался в данном случае не только легкомысленной доверчивостью революционеров, но и тем, что за последние два десятилетия они начали легче, чем прежде, относиться к проникновению в их среду людей, чуждых им по духу. Блестящим примером подобной терпимости и является отношение парижской эмиграции к Загорским — людям совершенно иных взглядов и устремлений.