Парижские тайны царской охранки
Шрифт:
«Имею честь доложить Вашему Превосходительству, что по поступившим от агентуры сведениям Бурцевым разновременно было получено из С.-Петербурга два письма, в которых неизвестным агентуре автором давались Бурцеву указания на лиц, которые имеют сношение с русской полицейской охраной. В первом письме были даны указания на четырех лиц: Масса, Михневича (Corbeau), Этера(№е1) и Кисина.
О первых трех из этих лиц Бурцевым уже заявлено в Делегации. Масс и Михневич разоблачены, о Кисине ведется еще расследование, а об Этере Бурцевым начато на этих днях расследование.
Во втором письме тот же автор продолжает свои указания Бурцеву и высказывает свои подозрения на следующих лиц:
1) Я.
2) М. К. Н., с.-p., партийная кличка М., живет в Париже.
3) В. А., с.-p., художник, живет в Париже.
4) Патрик, с.-p., выехал в Америку (Margot-Never).
5) Житомирский, с.-p., большевик, партийный, кличка «Отцов», Andre-Daudet живет в Париже.
6) Н. Ж., проживает в Гренобле.
25
Во избежание недоразумений я не привожу здесь фамилии лиц, значащихся в этом документе, а оставляю лишь инициалы.
7) С. М., уехал в Америку.
8) Каган Элиа, партийная кличка «Николай», проживает в Париже, с.-p., бывший каторжанин (Serge).
9) X. — девица легкого поведения, как сказано в письме. По наведенным справкам, это оказалась сожительница с.-р. Г. А.
10) Некий К.
Помимо этого автор письма ставит Бурцева в известность, что в его антураже имеется провокация. В этом отношении Бурцев остановил свое подозрение на художнике Александре Зиновьеве (сенаторе-Matisset), который у него продолжает бывать, хотя в последнее время довольно редко, и на С. М., который был тоже близок к Бурцеву».
В том же 1913 году Красильников сообщает Департаменту, что по полученным от секретных сотрудников сведениям у Бурцева имеются следующие данные, уличающие «Niel» (Пермяка) в сношении с заграничной агентурой («Niel» — охранная кличка провокатора Бротмана. — В. А.):
«В то время, когда «Niel» проживал в Кави, там же временно находился и Бессель — Виноградов. Перед отъездом последнего в Париж «Niel» удалось его сфотографировать. Негатив и отпечатанные карточки Бессель взял с собою, получив от «Niel» уверение, что этих карточек он никому не давал. Между тем бывший филер Леоне, перейдя к Бурцеву, вручил ему один экземпляр того самого снимка, который был сделан с Бесселя и который находился у него как у агента наружного наблюдения, коему было поручено наблюдение за русскими эмигрантами, проживающими в Италии. Кроме того тот же, Леоне, наблюдая за русскими в том числе и за «Niel», видел, как последний, выходя из почтового бюро, читал получаемые им письма и тут же их уничтожал. Эти два факта в связи с бывшими ранее подозрениями в отношении «Niel», но которые даже Бурцев печатно опровергал два раза на страницах своей газеты «Будущее», побудили последнего самым тщательным образом расследовать и выяснить все неосвещенные стороны партийной и частной жизни «Niel» как прошлой, так и настоящей. Поставленный об этом в известность «Niel» высказал уверенность, что первые два пункта обвинения его не пугают, так как он сумеет по ним оправдаться, но его очень озадачивает и беспокоит единственный вопрос, который несомненно ему будет предложен Бурцевым, — вопрос об источниках средств к жизни. Это больное место не только у «Niel», но почти у большинства сотрудников.
До сих пор окружающим лицам, а также и Бурцеву было известно с его же слов, что на жизнь ему присылают тетки, проживающие в Америке. Несомненно, что когда его по этому вопросу будут допрашивать, он должен будет подтвердить это заявление и дать возможность проверить таковое, а для того, чтобы его тетки, которые действительно проживают
Докладывая об изложенном, имею честь почтительнейше просить Ваше Превосходительство, не соблаговолите ли признать возможным принять за счет Департамента полиции расходы по поездке «Niel» в Нью-Йорк, которые выразятся в сумме 700 франков, и в том случае не отказать в распоряжении известить меня об этом по телеграфу, так как пока Бурцев не выступил открыто с обвинением против «Niel», последний имеет еще возможность, не навлекая на себя подозрения, съездить на месяц в Нью-Йорк».
Бурцеву же посвящен большой доклад Красильникова директору Департамента Белецкому, охватывающий целый 1913 год; приводим его в черновом виде, так как он вылился из-под пера взволнованного статского советника:
«1913 год в жизни заграничной агентуры ознаменовался рядом провалов сотрудников, — провалов, являющихся результатом не оплошности самих сотрудников или лиц, ведущих с ними сношения, а изменой лица или лиц, коим доступны по их служебному положению дела и документы, относящиеся к личному составу агентуры вообще и заграничной в особенности. Обращает на себя еще внимание то обстоятельство, что в начале года имели место только единичные случаи таких провалов как, например, разоблачение Глюк-мана (Ballet) и Листовского-Ципина, сотрудника петербургского охранного отделения, покончившего жизнь самоубийством.
С осени провалы усилились, и в настоящее время они приняли эпидемический характер. Этот факт указывает, что лицу, дающему Бурцеву сведения о сотрудниках, стало в настоящее время доступнее черпать нужные сведения, или что оно само приблизилось к источнику этих сведений.
Так, в конце октября месяца Бурцев подал партии с.-р. официальное заявление, в котором обвинял члена партии с.-р. Масса в сношениях с полицией. Во время расследования этого дела Бурцевым было предъявлено членам следственной комиссии письмо, полученное им из С.-Петербурга от своего корреспондента, в котором Масс назывался агентом Департамента полиции.
Относительно Масса Бурцевым еще в марте месяце текущего года было получено от того же лица сообщение, что в результате поездки Масса по России с целью ознакомления с положением революционного движения на местах был получен Департаментом полиции доклад, из чего можно вывести заключение, что Масс — сотрудник. В то время у Бурцева определенных данных кроме этого сведения не имелось, и только по получении второго письма, в котором Масс определенно назывался агентом Департамента полиции, выступил с официальным обвинением Масса.
Уличающие письма были представлены Бурцевым Слетову, Бил-литу и Натансону, причем последний подтвердил слова Бурцева, что источник, дающий сведения, заслуживает полного доверия.
В том же письме кроме Масса указывались как сотрудники еще Этер («Niel»), Воронов, Кисин.
Воронов по фамилии назван не был. Давались только указания на прошлую его революционную деятельность и на побег из Сибири. По этим данным не трудно было установить личность того, к кому они относились.
Относительно Этера у Бурцева имелись уже и раньше указания, но при расследовании не подтвердились, и два раза Бурцев печатал в его оправдание статьи в газете «Будущее», объясняя полученные им указания желанием очернить Этера с целью отвлечь внимание от действительного сотрудника. Когда же обвинение Этера в сношениях с полицией Бурцев получил от своего с. — петербургского корреспондента, дело приняло иной оборот, и он уже предъявил обвинение официально, и в настоящее время должен произойти суд.