Парижский антиквар. Сделаем это по-голландски

Другов Александр

* * *

Бортновский достает бутылку «Мартеля» и два пузатых бокала. Налив коньяк, он сообщает:

— Если хочешь знать, это совсем не авантюризм, а точный расчет. Я вот тебе расскажу одну историю…

Звонок телефона перебивает Бортновского на полуслове. Предложив мне жестом подождать несколько минут и дослушать его рассказ, Леонид отставляет бокал и берет трубку. Вопросов он не задает, только начинает пугающе быстро менять цвет. Из почти детского молочно-розового он стремительно становится ярко-красным, затем заливается густым малиновым и под конец уходит в насыщенно-бордовый,

так что я пугаюсь за его здоровье. Предолев спазм в горле, Бортновский делает короткий вздох, еще один, и все краски вообще сбегают с его лица, оставив синюшное послецветие.

Так ничего и не сказав, Бортновский осторожно кладет трубку. В офисе повисает тишина. Осторожное покашливание не привлекает внимание хозяина офиса. Между тем, совсем не реагировать на это буйство красок на его лице нельзя. Бортновский может совершенно безосновательно решить, что я равнодушен к его проблемам.

— Леня, что-нибудь случилось? Я так понимаю, ты залетел на очередной своей авантюре.

— Иди к черту.

— Это ответ не по существу. Можно даже сказать, что ты мне вообще не ответил. Что произошло?

Бортновский шумно вздыхает, но воздерживается от ответа.

— Ну вот видишь, ты уже задышал. Тоже неплохо. Если бы ты еще начал говорить… Так что ты натворил? Позволь, я угадаю. Ты украл пригоршню медяков у торговца печеными каштанами на бульваре, и тебе только что сообщили, что ты заявлен в розыск на всей территории Франции? А может, ты ни в чем не виноват, и у тебя самого украли невероятной ценности золотой масонский значок и теперь требуют выкуп? Только не говори, что у тебя нет для этого денег и, чтобы вернуть эту ценность, придется грабить банк «Креди Лионэ», который у нас в народе называют «Лионский кредит». Тут я тебе не поверю. Во-первых, вооруженный грабеж это не твое, а во-вторых, на твою рожу, прости, на твое лицо, ни один чулок не налезет.

Серо-белое лицо Бортновского снова быстро наливается нездоровой краской, и сн кричит:

— Заткнись ты! Я влетел почти на четыреста тысяч долларов! Что, дашь мне взаймы?

— Нет, не дам. Не сочти меня жадным, но после сегодняшней сиены в этом самом кабинете я тебе кошелька не доверю, а не то что… Кроме того, по ряду причин мне нужно срочно возвращаться в Москву. Пойдем-ка со мной, отметим мой отъезд.

— Пошел ты… Мне только пьянки не хватало!

Но несмотря на тяжелые финансовые потери способности соображать Бортновский не утратил. Когда я многозначительно киваю на дверь, он внимательно смотрит мне в глаза и встает. В приемной я, откашлявшись, обращаюсь к немногочисленным сотрудникам с прощальным словом:

— Всего доброго, друзья мои. Неотложные дела чрезвычайной важности ждут меня в Москве. Не теряю надежды встретить вас однажды на своем жизненом пути. Общение с вами легло теплым светом на дни моего пребывания в столице Франции.

Речь производит должное впечатление: обычно мрачный Андрей неожиданно хихикает, а пышная секретарша впадает в глубокую задумчивость, что в ее исполнении сродни летаргическому сну.

На улице немного оживший Бортновский недовольно брюзжит:

— Что ты еще за цирк устроил перед сотрудниками? У меня без тебя головной боли хватает. Ты что, действительно собрался уезжать?

— Погоди, не все сразу. Сейчас я тебе расскажу.

Я

ловлю такси, и минут через десять мы добираемся до небольшого ресторанчика в переулке недалеко от рю Лафайет. Сделав заказ, я говорю:

— Так вот, уезжать я действительно никуда не собираюсь. Но думаю, твоя секретарша доносит твоим партнерам о каждом твоем шаге. Учитывая то, как ты обращаешься со своими подчиненными, она наверняка добавляет от себя и то, чего не было. Так что при ней откровенничать мы не станем. Но давай поговорим о твоих делах. Что у тебя произошло?

Поколебавшись секунду, Бортновский решает, что если и поделится со мной своими бедами, хуже от этого ему уже не будет.

— Мы проводили схему по отмыванию денег в России, и один из партнеров меня кинул. Счета в банке неожиданно заморозили, и он исчез. А теперь хозяева денег требуют от меня возмещения потерь.

Я с пониманием киваю:

— Еще бы не требовать. Этот твой партнер, что, такой же аферист как и ты?

— Знаешь что, иди ты…

— Ладно-ладно, не буду. Дело скверное. Насколько я понял твою богатую мимику и быструю смену цветов, источников для срочного получения необходимой суммы у тебя на примете нет. Так что придется уносить ноги, и чем дальше, тем лучше.

Подумав, Бортновский нерешительно говорит:

— Ну, это еще неизвестно.

— Известно-известно. Но только ведь для того, чтобы лечь на дно, опять-таки нужны хорошие деньги. Такой выходит замкнутый круг. Поэтому постарайся запомнить — сейчас кроме меня тебе никто не поможет.

Отчаянное положение не убило в Бортновском подозрительности.

— Каким это образом ты поможешь? Денег дашь взаймы? Я тебе не верю.

— Ты бы свою бдительность проявлял раньше, когда партнеров под схемы отмывания денег подбирал. Но подожди, пока поговорим о другом. Не хочу тебя травмировать, но твои нынешние проблемы создал я. Конечно, не без помощи своих коллег в Москве, которые блокировали вашу сделку.

Здесь мне приходится хватать за руки малиново-красного Бортновского, который начинает медленно подниматься с места.

— Сиди тихо, на нас люди смотрят. Я загнал тебя в угол и говорю об этом откровенно, не хвалясь, но надеясь на дальнейшее сотрудничество. Да сядь ты! Плох я или хорош, но только я могу дать тебе шанс спасти голову. Упрешься — я сдам тебя твоим кредиторам без малейших угрызений совести, ибо натворил ты предостаточно. Ты замешан в убийстве трех человек, и один из них сотрудник спецслужб. Да и за мной стали гоняться по твоей наводке. О контрабанде и незаконных валютных операциях я не упоминаю — человеку в последней стадии чахотки о мелких неприятностях вроде насморка напоминать просто бестактно. Так вот, вопрос первый: с кем ты здесь работаешь?

Бортновский молчит, уставившись в красно-белую клетчатую скатерть.

— Ну молчи-молчи. Знаешь, что тебя ждет? Я тебе скажу: постоянный выматывающий душу страх. У тебя нет денег, чтобы хорошо укрыться, и ты будешь все время думать о том, кто пойдет по следу и, поверь мне, очень скоро отыщет тебя. Так чем занимаются те люди, с которыми ты связан в Париже?

Бортновский через силу хрипло отвечает:

— Контрабандой антиквариата.

После этого он надолго замирает, как лягушка в анабиозе. Молчание становится тягостным.