Парижский десант Посейдона
Шрифт:
– Но ведь он же, насколько нам известно, сидел?
– Все сидели, - равнодушно отозвался старик.
– Вам шах.
– Я прикроюсь. Вот так. Но соображения-то у него какие-то были? Если он об этом заговорил, то что-то же имел в виду.
– Наверное, были. Но он со мной не делился. У зэков не принято болтать языком - особенно если не спрашивают. Достаточно намека. Он и намекнул.
– А вы не спрашивали?
– Только в самых общих чертах. Излишнее любопытство всегда подозрительно. Я был ему благодарен, и он это
– Это верно.
Игорь смотрел на шахматную доску, но думал явно не о партии. К тому же он совсем не умел играть, что стало ясно уже после первых двух ходов.
– Его ведь давно не трогали, так?
– Вроде бы так. Что его трогать, стародавнего сидельца?
– И вы не звонили ему после, не расспрашивали?
– Мы не настолько дружны. Мы никогда не созваниваемся, хотя телефон его я, конечно, знаю. Но звонить в этом случае - вы сами понимаете…
– И он не звонил?
– полуутвердительно спросил Игорь.
– Нет.
Игорь откинулся на спинку скамейки и прикрыл глаза.
– Возможно, что все это ерунда, - проговорил он медленно.
– Мало ли какие вскрылись дела.
– Возможно, - не стал спорить Нисенбаум. Игорь поднял палец:
– Но возможно, что и нет. Нам, кстати, известно, что в этом парке недавно произошло убийство. Слышали об этом?
– Разумеется, - Моисей Залманович Нисенбаум чуть улыбнулся.
– Об этом слышали все. Да это пьянь, хулиганье. Развелось столько, что никакой жизни, ей-богу, - он произнес это вполне искренне, с чувством.
– Местных завсегдатаев опрашивали?
– Кое-кто проболтался, что - да.
– А вас?
– Меня - нет.
– А вот это и в самом деле внушает некоторое недоумение, - Игорь вынул пачку сигарет, закурил.
– Да, - чуть помедлив, согласился Соломон Красавчик.
– Об этом я не подумал. Ко мне и вправду не лезли с вопросами.
– Может быть, еще и полезут…
– Не исключено.
– А это крайне нежелательно…
– Да уж, - старик вдруг непроизвольно дернул шеей - с некоторых пор Нисенбаума беспокоил нервный тик, следствие атеросклероза.
– Убийство - неплохой повод пригласить на беседу…
– С каких это пор им понадобились поводы?
– возразил Моисей Залманович; он хотел было взяться за пешку, но передумал и отвел руку.
Подошел какой-то зевака, и Нисенбаум замахал на него:
– Нет-нет, молодой человек, только не сегодня. Вы нам помешаете. Я тренирую новичка, и он сильно волнуется.
Прохожий испарился, и оба продолжили разговор.
Нисенбаум прижал руки к груди:
– Поймите, - молвил он проникновенно.
– Я старый и больной человек, мне повсюду мерещатся всякие ужасы. Может быть, я уже не гожусь в агенты. Может быть, меня пора списать. Но когда человека, с которым я провожу большую часть времени, вызывают в органы…
Игорь легко дотронулся до его плеча:
– Вы отличный агент, Моисей Залманович. Мы высоко
Чуть успокоенный, старик дрожащей рукой взял ферзя, подержал, поставил на место. Уткнулся подбородком в кулак.
– Тронул фигуру - ходи, - улыбнулся Игорь.
Нисенбаум вяло улыбнулся в ответ.
Игорь решительно хлопнул себя по бедрам:
– Значит, поступаем так, Моисей Залманович. С квартиры вам придется съехать. Скорее всего, вам имеет смысл исчезнуть и из города. Обо всем этом мы позаботимся. И действовать придется как можно быстрее.
Нисенбаум тяжело и обреченно вздохнул:
– Эх… В мои годы нелегко покидать насиженные места. Но я все понимаю. Я уеду, куда скажете.
Игорь заверил его:
– Мы обеспечим вам максимум удобств. И, кроме того, мы, конечно же, постараемся выяснить, кто и почему вдруг заинтересовался вашим товарищем. У нас достаточно широкие связи.
Подумав, он добавил:
– Вполне вероятно, что вам придется перебраться за границу. Для этого есть и другие основания.
– Акция?
– вскинулся Нисенбаум.
Игорь вновь улыбнулся. Улыбался он очень хорошо: открыто и снова чрезвычайно доброжелательно.
– Скорее всего. Видите ли… я сейчас поделюсь с вами сведениями, которые…
– Да-да, - закивал бывший Красавчик, давно превратившийся в Бильярдный Шар.
– Вы знаете, что я умею молчать.
– Знаю, - кивнул Игорь.
– Потому и рассказываю. Понимаете - мы, в свою очередь, тоже вышли на кое-кого. На того, кого разыскивали многие и многие годы. Вам что-нибудь говорит фамилия Валентино?
Старик потемнел лицом.
– Говорит, - процедил он.
– Мне рассказывал о нем Сергей. Это гад, который проводил над ним первичные опыты. Предварительные, отборочные…
– Он самый. Так вот: имеются основания подозревать, что эта сволочь окопалась в Париже. Воображаете, какая наглость? Не Аргентина, не Бразилия - самый центр Европы! Под носом у французов, которые тоже не жалуют бывших нацистов.
Нисенбаум покачал головой:
– Но я никогда не видел его в глаза. Сергей, правда, описывал его, и довольно подробно, но этого мало.
– Вам и не придется его опознавать. Вы можете быть свидетелем как человек, имеющий непосредственное отношение к делу, на которое он работал.
Нисенбаум удивленно вскинул редкие седые брови:
– Свидетелем? Будет суд?
Игорь расхохотался:
– О чем вы говорите, Моисей Залманович! Какой ему суд? Никакого суда… Но как участник грядущего эксперимента вы, может быть, приобщитесь… к дознанию. Есть основания считать, что Валентино имеет непосредственное отношение к Проекту, и что Проект… скажем так, не закрыт. Во всяком случае, давнишняя история получила неприятное продолжение.