Парижский шлейф
Шрифт:
Больше всего Настя боялась, что на крики этого сумасшедшего выбегут люди из соседних номеров, и тогда ей не поздоровится. Чудом удалось внушить пугалу в тигровой шкуре, чтобы он заткнулся и дал ей пару секунд. Она откатила тележку в конец коридора и, затолкав детину в номер, из которого он только что вывалился, юркнула туда вслед за ним, захлопнув за собой дверь.
Когда Настя обернулась, сперва убедившись в том, что дверь надежно закрыта, то увидела перед собой такое ужасное зрелище, что ей стало дурно: к горлу подкатила тошнота, перед глазами поплыли разноцветные круги. Настя схватилась за дверной косяк и заставила себя сохранять равновесие.
На
– Умерла? – истерично завопил по-французски недоразвитый «мальчик» для утех.
Настя отрицательно качнула головой, роняя со лба крупные капли пота, ей удалось наконец обнаружить тонкую пульсацию вены.
– Я отговаривал, – продолжал орать он, – говорил, не надо!
Странно, что на его дикие крики не сбежался еще весь клуб. Видимо, стены здесь предусмотрительный директор сделал звуконепроницаемыми.
– Врач в клубе есть? – торопливо спросила Настя. Нерадивый жиголо вместо ответа отчаянно замотал головой.
– Я за директором! – коротко бросила Настя и рванула к двери, перепуганный верзила кинулся следом.
– Я сам! – Он дрожал так, что стучали зубы. – Я здесь не могу!
– Врача, вызови срочно врача! – крикнула она в уже закрывшуюся дверь.
Настя склонилась над женщиной, посмотрела ей в лицо. Похоже, та была в обмороке – то ли болевой, то ли эмоциональный шок. Настя сбегала в ванную за полотенцем, смочила его ледяной водой и положила несчастной на лоб.
Директор ворвался как смерч всего через пару минут, наметанным взглядом оценил обстановку и кинул сокрушительное в своей простоте единственное слово: «Merde» [13] . Стриптизер в тигровой шкуре больше не трясся – он весь целиком превратился в окаменевший испуг.
13
Дерьмо (фр).
– Когда приедет врач? – Настя повернулась к директору лицом. Сейчас дорога была каждая минута – в любой момент женщина могла умереть от потери крови.
Директор не обратил на Настю ни малейшего внимания, он поморщился, как от зубной боли или от омерзения, и спросил стриптизера:
– Как это произошло?
– Она, – тот снова затрясся как осиновый лист, – сама просила, умоляла. Я же не мог знать…
– Одевайся, дебил! – процедил сквозь зубы он дрожащему верзиле.
Путаясь и не попадая куда следует ни ногами, ни руками, юноша начал натягивать свою одежду, сваленную в углу комнаты.
– Вы вызвали врача? – Настя сама уже находилась на грани истерики.
– Врач будет ехать долго, – снизошел до ответа директор, – сами отвезем. Раз уж вы здесь, – он воровато оглянулся, – помогите завернуть ее в простыни.
Настя начала метаться по номеру в поисках простыней, а директор поднял трубку телефона и куда-то
Когда они втроем с тяжеленной ношей съехали на служебном лифте в гараж, черный «БМВ» стоял уже наготове, а рядом с ним – негр, который несколько часов – или лет? – тому назад провожал Настю к Жаклин.
– Она приехала за рулем? Это ее машина? – тихо спросил директор.
Негр молча кивнул и протянул начальнику ключи. Женщину, которая еще дышала, но продолжала истекать кровью, уложили на заднем сиденье автомобиля. Директор отвел ее неудачливого избранника в сторону и вложил в его руки ключи. Сначала тот отрицательно мотал головой в ответ на все слова директора, но потом испуганно замолчал и на подгибающихся ногах пошел к машине. Открыл дверцу водителя, сел, опасливо оглянулся на заднее сиденье и не попал с первого раза ключом в замок зажигания. Настя рванула к директору: нужно объяснить ему, что в таком состоянии человек до больницы не доедет, что трясущийся водитель на дороге – это непременные трупы, но директор сделал негру короткий жест, тот нагнал Настю в два шага, поднял и перекинул через плечо. Настя скребла по его спине руками, била ногами в живот, но негр, казалось, был сплавлен из особого металла: все ему было нипочем.
Через пять минут он уже сдавал истерзанную кошмарным происшествием Настю на руки Жаклин. «Дай ей снотворное и уложи спать, – велел он, – переутомилась». Настя скользнула с его плеча в объятия испуганной женщины и тут же начала, обливаясь слезами, рассказывать, что произошло, но негр так зыркнул на них обеих, что начальница беспомощно запричитала: «Девочка моя, пойдем, выпей таблеточку, а расскажешь все завтра».
Настя не помнила ни как добралась до кровати, ни как уснула. На утреннюю уборку клуба ее никто не разбудил. Проснулась она только к вечеру, услышав звонкие голоса.
Сквозь полуприкрытые веки она увидела трех тощих девчонок, которые сидели на одной кровати, голова к голове, уткнувшись носом в газету.
– Смотрите, это же наш директор! – прощебетала одна.
– И что про него там пишут? – заинтересовалась другая.
– Да нет, это не про него, – ответила первая, – его просто просят прокомментировать какой-то случай. Вот. «Сегодня в три часа утра в центральную больницу Парижа в тяжелом состоянии была доставлена известная в деловых кругах Мадин Жако – заместитель правления банка «Ла Рив Гош». В пять часов утра пациентка, несмотря на предпринятые усилия врачей, скончалась от потери крови, не приходя в себя. Привез потерпевшую некий Марк Альбер, молодой человек двадцати четырех лет без определенного рода занятий. Судя по всему, данный субъект имеет самое непосредственное отношение к смерти мадам Жако. Какое именно – покажет следствие. Молодой человек взят под стражу до выяснения обстоятельств. Экспертам удалось выяснить, что причина смертельной травмы носит явно сексуальный характер. Орудием убийства, возможно, и непреднамеренного, послужила бутылка шампанского».
Девчонки ошарашенно замолчали, явно не подозревая, что все произошедшее с бедной Мадин Жако, которая по собственной глупости лишилась в один миг всего: и общественного признания, и чести, и жизни, было от них так близко.
– При чем здесь наш директор? – заинтересовалась та, что сидела дальше всех от газеты.
– Да он просто дает комментарий. Отвечает на вопросы журналиста. Слушайте:
– Сейчас уже бессмысленно скрывать, что мадам Жако вела не совсем пристойный образ жизни. Она бывала в вашем клубе?