Парижское Танго

Холландер Ксавьера

— И они сделаны в Филадельфии. Там мы их продаем.

— Они очень быстро сносятся.

— Это хлам.

— Слишком дорого.

Мне надоел этот вздорный разговор и я, сдерживаясь, тихо сказала:

— Они мне нравятся, я считаю, что они стоят четырех долларов, именно эту сумму я и заплачу.

— От силы два доллара.

— И ни пенни больше.

Все-таки они меня достали, и я снизила цену до трех долларов. После долгих стенаний и причитаний о том, что его жена и восемь детей умрут с голода, не получив четвертый доллар, продавец все-таки забрал мои три доллара.

Позднее, надев туфли, я убедилась, что мегеры были правы. Со скрипом и треском туфли развалились. Они и в самом деле

были пластиковые.

В короткий срок я познакомилась с жизнью в Акапулько и выяснила, что туристы, прилетавшие из Соединенных Штатов, Англии, Франции, Италии и Канады, ежедневно приходили от четырех до пяти дня в отель «Вилла Вера».

К пяти часам собиралась толпа из международных знаменитостей, степенных политиков, первоклассных шлюх, которых привезли с собой богатые покровители, банкиров, переодетых (скорее раздетых) гомиков… и вообще, кого тут только не было.

По отношению к шлюхам я была настроена нейтрально. Они ощущали себя здесь принцессами на неделю или две, но всегда их преследовала мысль, что они должны будут вернуться в мясорубку большого города. Я даже сочувствовала им. Я начала посещать бар «Вилла Вера» каждый день и встречала там кучу знакомых по старой профессии (понимайте это, как хотите), большинство из которых сразу же начинали интересоваться, когда я собираюсь возвратиться в Нью-Йорк.

Я поняла, что их любознательность не просто проявление вежливости. Они на самом деле были рады снова встретиться со мной, и часы, проведенные вместе за стойкой бара, были восхитительны. Это был акапульский филиал Манхэттена. В основном они говорили одно и то же:

— Ты упускаешь возможность посвинговать в Городе Забав.

— А где здесь центр активности, Ксавьера?

— Ты знаешь стоящих девочек по соседству?

— Чем ты занимаешься сегодня вечером?

Мне все это нравилось. Было весело. Радости от того, что когда-то я была знаменитой мадам, весьма разнообразны и многогранны. Но в основном я держалась за Марти. Он стоял рядом со мной, испытывая гордость, что играет роль любимого пажа знаменитой дамы. Он постигал не только любовную игру, но и встречался с такими людьми, с которыми бы никогда сам не познакомился. Возможно, это были не те люди, которых его семья пригласила бы к себе на обед, но, несомненно, они представляли интерес для молодого человека.

50. СТАРЫЕ ЗНАКОМЫЕ

Марти и я проводили время в теплом тумане, выходя в море на лодке, занимаясь водными лыжами и траханьем.

Буйный тропический климат почти заставил меня забыть, что стоял декабрь и приближалось Рождество. И вскоре я ждала Ларри, чтобы вместе провести его отпуск.

Я знала, что должна буду целиком посвятить себя Ларри и сказала об этом Марти. Первой его реакцией была вспышка ревности, но вместе с тем он горел желанием познакомиться с Серебряным Лисом. Конечно, секс с Марти отпадал, потому что Ларри никогда не отличался широтой взглядов… особенно, когда это касалось симпатичных девятнадцатилетних юношей. Однако, мы решили, что по крайней мере попытаемся прийти к такому соглашению, которое позволило бы находится втроем как можно больше времени.

Поначалу Ларри без восторга воспринял ситуацию, очень часто раздражался и грозил упаковать чемоданы и вернуться в Нью-Йорк. Но через несколько дней он обнаружил, что Марти ему действительно нравится, и для нас троих наступило приятное время.

Честно говоря, случалось и так, что я не возражала бы, если бы они оба отвязались от меня. Марти был не более, чем временный, хотя и восхитительный сексуальный партнер, а за предыдущие девять месяцев я постоянно пыталась осознать перспективы своих отношений с Ларри. Мне все чаще казалось, что я принимаю за настоящее чувство то, что на самом деле является простым совместным

удовлетворением потребностей. У меня было много потребностей в Нью-Йорке — в любви, а не в коммерческом сексе, в безопасности, в привязанности, в спутнике, в менеджере, и все эти обязанности с успехом выполнял Ларри. Точно так же и у Ларри существовали определенные потребности, которые удовлетворяла я. Мы хорошо подходили друг другу, но поскольку наша связь основывалась на текущих потребностях, то сейчас, когда я уже не была мадам, изменился и характер отношений. Сейчас я начинала понимать, что мы никогда по-настоящему не любили друг друга. Мы, вероятно, хотели, чтобы наши отношения были любовью, и поэтому думали, что это любовь. Но к лучшему или худшему, наша связь ею не была. И отношения между мной и Ларри никогда не будут прежними.

Тем не менее мы были вместе, и хотя все еще занимались сексом, уже не с таким удовольствием валялись в постели, любя и обнимая друг друга, как когда-то.

В первый вечер приезда Ларри в Акапулько мы втроем отправились в путешествие по «району красных фонарей».

Такси провезло нас сквозь темноту по узким улочкам, покрытым гравием, в самый слабо освещенный район города — «район красных фонарей».

Как он был живописен! Каждый второй домишко — бордель или бар; шлюхи всех возрастов стояли на улицах, одетые в брюки в обтяжку или мини-юбки. Казалось, все они были безобразны, и жирные, и тощие. Костлявые маленькие создания с длинными черными волосами, толстым слоем грима, темно-карими глазами. И другие, чьи мощные телеса и огромные груди с трудом втискивались в тесные свитера. Выглядели они нечистоплотно.

Тут же находились сутенеры, хорошо различимые в толпе, поскольку были одеты гораздо лучше среднего клиента.

Район производил ужасающе трогательное впечатление. Например, была там громадная, толстая, средних лет шлюха, сидевшая в кресле-качалке в окружении дюжины внуков и внучек, которые зазывали проходящего мимо молодого матроса, предлагая ему оральные услуги своей бабушки за пять песо, что даже меньше, чем пятьдесят центов. Она напомнила беззубую старую матушку Каталину Хименес из скандально прославленного романа Патрика Денниса «Гений», но вместо кудахтанья о том, что «мая дочичка ба-а-льшая звиз-зда», эта развалина трогательно предлагала обслужить клиента наиболее доступным ей способом.

Я не постеснялась заглянуть в окошко одного из домишек и, к своему удивлению, увидела там еще одну старую мексиканскую матушку — ей было по меньшей мере шестьдесят, — которая сосала член у подростка. Она стояла на коленях, а парнишка сидел в кресле-качалке, раскинув ноги на ручках кресла. Она не двигалась, зато вместе с качающимся взад-вперед креслом ездил член юноши в ее старом усталом рту. И все это происходило под статуей Святой Девственницы Гваделупской!

Были и другие бордели, куда я заглядывала, и почти в каждом находилась статуя Девственницы или Иисуса Христа, стоявшая над кроватью или креслом-качалкой, являвшимся стандартной частью обстановки. Какая ирония — эти старые проститутки, стояли на коленях перед своими религиозными идолами, но с членом во рту. Святое траханье!

Мексиканский сутенер, рассказывали мне, коренным образом отличается от североамериканского. Это расположенный к отцовству тип, который обычно живет с одной женщиной. Он часто имеет семью в отличие от нью-йоркского сутенера, который никогда не усыновляет детей от своих шлюх, зная, что это принесет больше проблем, чем доходов.

В Акапулько сутенеры обычно не имеют постоянной работы, хотя некоторые из них подрабатывают таксистами. Это позволяет им заботиться о детишках, пока мать занимается промыслом на улице. Никак не могу представить себе манхэттенских сутенеров, ратующих за создание детского сада для своих отпрысков!