Парк Горького
Шрифт:
Кервилл покрутил круг стереопроигрывателя.
– Так где же этот парень? Он что, здесь работает?
– Уж не думаете ли вы, что я собираюсь вас лично познакомить?
Аркадий достал из кармана пальто ролик и поставил его на магнитофон. «Рекорд», точно такой, что был у него в «Украине». Магнитофон был с двумя парами наушников, чтобы можно было слушать, не беспокоя окружающих в населенной квартире. Следуя примеру Аркадия, Кервилл надел наушники. Рябой следил за ними из-за длинного ряда телевизоров. Второго не было –
Аркадий пустил магнитофон. Это была запись телефонного разговора Осборна с Унманном 2 февраля.
– Самолет опаздывает.
– Опаздывает?
– Все идет как надо. Не надо так волноваться.
– А вы никогда не волнуетесь?
– Спокойней, Ганс.
– Мне это не нравится.
– Видите ли, несколько поздно думать о том, нравится вам это или нет.
– Все знают, что такое эти «Туполевы».
– Думаете, авария? По-вашему, только немцы могут построить что-нибудь путное.
– Даже опоздание. Когда будете в Ленинграде…
– Я и раньше был в Ленинграде. Я был там раньше с немцами. Все будет как надо.
После записи щелчка в телефонной трубке Кервилл нажал кнопки «СТОП», «ПЕРЕМОТКА» и «ПУСК». Он дважды прокрутил пленку, прежде чем Аркадий снял ее.
– Немец и американец, – Кервилл снял наушники. – Немца зовут Ганс. А кто американец?
– Думаю, что он убил вашего брата.
На экране цветного телевизора «Ладога» стоимостью шестьсот пятьдесят рублей на фоне карты мира говорила женщина. Звук был выключен. Аркадий поискал название завода, качество на разных заводах резко отличалось.
– Мне это ничего не говорит, – сказал Кервилл. – Вы просто водите меня за нос.
– Может быть, потом вы скажете мне спасибо, – Аркадий переключил телевизор на другой канал, где танцоры в костюмах пастельных тонов беззвучно двигались взад и вперед, хлопая себя по коленям и пяткам. Он выключил телевизор и в гаснущем экране увидел более ясное отражение двух человек в пальто, стоявших в конце прохода. Значит, и второй вернулся.
– Видите этих двоих? – указал кивком Аркадий. – Сомневаюсь, что они попробуют устроить что-нибудь американскому туристу, но могут и не знать, что вы турист.
– Они ехали за нами от самого гаража, – сказал Кервилл, глядя в экран. – Я думал, что ваши.
– Нет.
– Выходит, Ренко, с вами не ахти как много народу.
Выйдя на Петровку, Аркадий с Кервиллом пошли в разные стороны. Аркадий направился в сторону управления милиции, а Кервилл в гостиницу «Метрополь». Пройдя полквартала, Аркадий остановился и закурил. Улица была полна закончивших работу людей, которые не спеша брели, разглядывая витрины универмага. Он разглядел вдали могучую фигуру Кервилла, который, как царь, величественно двигался сквозь толпу, прокладывая путь свите – тем двоим в пальто.
Аркадий отправился искать цыгана.
Зеленый
Цыгане, словно рои мух, расположились на всех газонах вокруг скакового круга. Его цыгана, однако, не было видно. Он, как и догадывался Аркадий, исчез. Так или иначе, он знал, что его заложил не Лебедь.
В квартире было так тихо, что он поначалу подумал, что она ушла, но, пройдя в спальню, увидел, что она, скрестив ноги, сидит на кровати. Она была в. своей одежде, севшей в результате неумелой стирки.
– Теперь вы выглядите лучше.
– Разумеется, – ответила она.
– Проголодались?
– Если вы собираетесь есть, я тоже поем.
Она проголодалась. Проглотив тарелку щей, заела плиткой шоколада.
– Зачем вы вчера вечером встречались с Осборном?
– Я не встречалась с ним, – не спрашивая, она взяла у него из рук пачку сигарет.
– Почему вы считаете, что Осборн натравил на вас этих людей?
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– На станции метро. Я там был.
– Тогда себя и допрашивайте.
– Вы считаете, что это допрос?
– Этажом ниже сидят люди и записывают этот допрос, – спокойно сказала она, выдыхая дым и глядя сквозь него. – Это дом осведомителей КГБ, а в подвале камеры пыток. – Если вы в этом убеждены, то вам надо было уйти.
– Разве я могу уехать из страны?
– Сомневаюсь.
– Тогда какая разница, нахожусь ли я в этой квартире или где-нибудь еще?
Подперев подбородок руками, она внимательно разглядывала Аркадия своими темными глазами, один из них незрячий.
– Неужели вы и впрямь думаете, что так уж важно, где я нахожусь и что я говорю…
В квартире было темно, он забыл достать лампочек. Ирина стояла у стены – казалось, она опиралась о тень.
Она курила наравне с ним. Высохшие волосы мелкими кольцами обрамляли лицо и тяжелыми локонами ложились на спину. Она все еще была босая. Севшая одежда туго обтягивала грудь и бедра.
Она меряла шагами комнату, курила, обдумывая очередную ложь. Он не сводил с нее глаз. В слабом свете уличных фонарей он видел лишь отдельные черты – изгиб щеки, четко очерченные губы. Крупные черты лица, длинные пальцы, длинная шея, длинные ноги. Время от времени он ловил ее взгляд, подобный ослепительному отблеску света на воде.