Парламент
Шрифт:
… На утро он понял — умирает. Ему становилось все хуже и хуже. Но заставляя себя не обращать внимания на боль, он даже обрадовался тому, что все мучения вот-вот останутся позади. Он надолго терял сознание и приходил в себя минут на десять. Пытался приподнять голову и оглядеться, но снова проваливался в темноту. Последнее, что он запомнил — два человека взяли его за ноги, стащили на носилки и бросили в машину. А в сознание он пришел только через трое суток и увидел не закопченные своды полевой палатки, а возмутительно белый потолок.
— Мы тебя все же выцарапали у той, что с косой, — улыбнулся
Но когда он окончательно оклемался и приехал в расположение батальона, его вызвали в штаб и спросили: «Хотите продолжить службу?» «Нет, наслужился. Спасибо за все». Ему безропотно отдали вещи, паспорт и триста сорок долларов, которые набежали, пока он валялся на госпитальной койке.
Он вышел за ворота части и задумался: каким путем возвращаться в Россию? И возвращаться ли? Решил заглянуть в Польшу. Может быть там найдется, какая-нибудь работенка? Он был согласен подработать даже вышибалой в каком-нибудь кабачке, или слесарем в автомастерской.
До Праги он ехал зайцем. Пару раз его ссаживали с электропоездов, но он залезал обратно. От чешской столицы до Варшавы тоже добирался на перекладных: прятался от проводников, умолял, уговаривал, но доехал. То ли его вид вызывал жалость, то ли среди чехов остались ещё добрые люди, забывшие об оккупации советскими войсками их страны, но в одно прекрасное утро Борис Бобин оказался в Варшаве. Но не повезло — угодил в лапы полицейских. У него до сих пор не было зарубежного паспорта.
Трое суток он измерял шагами пустоту одиночной камеры, а когда его освободили, довезли до автобусной станции, отдали только сорок долларов, которых и хватило на билет до Бреста. Два месяца он отработал кочегаром в Минске и, поднакопив денег на билет, решил отправиться в родной город.
Со своим одноклассником Вовкой Неароновым он встретился случайно, и тот, с завистью оглядев мускулистую фигуру, Борьки Бобина, предложил ему работу в качестве телохранителя у депутата Пантова. О том, что ему пришлось пережить за последний год бывший воин-десантник и французский легионер не рассказывал никому.
И вот неожиданная встреча с Евнухом.
Он приподнял голову и посмотрел в глаза бывшему товарищу:
— Что ты хочешь от меня? Ну, убей…
— Нет, друг, смерть — самый легкий выход из положения. Месть должна быть равноценной.
— Я же хотел, чтобы ты жить остался…
— А мне показалось, что ты спасал свою шкуру.
— Думай, как знаешь.
— Тогда нам нужно встретиться где-нибудь в укромном местечке и поговорить. С чувством, с толком, с расстановкой.
То, что Бобан выглядел физически крепче и сильнее Евнуха, было неоспоримым фактом. Но то, что Евнух славился своей быстрой смекалкой и аналитическим умом, знал каждый боец в их разведывательной роте. «Конечно, предполагал Бобан, Евнух не будет с ним состязаться в силе, а непременно придумает что-нибудь, от чего кровь может застыть в жилах даже у него, многое повидавшего за свою недолгую жизнь, Борьки Бобина. Но он не хотел выглядеть трусом. К тому же свой ход он уже сделал.
— Говори, где и когда? — ответил он.
— Я тебе позвоню. Надеюсь, что ты не собираешься завтра же увольняться с такой выгодной работы?
Он хлопнул
— Не мели глупостей. Страшнее того, что с нами произошло, уже не будет.
— Страшнее того, что произошло со мной, — поправил Евнух и, как будто боясь обжечься отдернул руку от Бобана, — Пока ты своим концом расписывался с Кляксой в доме отдыха, я мочился через трубочку и сгорал от жажды мести.
Он с силой захлопнул дверцу машины, показывая, что разговор закончен, но тут же снова повернулся к нему:
— И вот ещё что. Прошу тебя не как бывшего друга, а как человека: оставь Кляксу в покое. И ты, и твой начальник. Ей не нужны больше его букеты.
— Хорошо, — кивнул головой Бобан. — Я больше не приеду.
ЗАСЕДАНИЕ 8. ГОЛОСОВАНИЕ
1
Денис Карлович Бурмистров в недоумении повертел в руках конверт с пятью сургучовыми печатями. На лицевой стороне отправления был изображен малыш с несколькими надувными шариками и сделана типографская надпись: «Поздравляем с днем рождения». В нижнем уголке конверта, где обычно указывается обратный адресат, синел прямоугольный штамп фирмы — отправителя — «Заказные услуги». Еще один штамп «Заказное», который стоял на самом верху, показался Денису Карловичу слишком огромным и зловещим.
Банкир достал из кармана коробочку с золотой ковырялкой и, заметно волнуясь, через несколько секунд запустил её в ухо. «Странно, — подумал он, — очень странно. Сургуч, которым почтовые работники давно уже не пользуются. Нелепое поздравление, и абсурдное название фирмы, о которой он не имел никакого представления. Да и почему секретарь сама не вскрыла письмо, как это всегда делалось при получении банковской корреспонденции, а принесла его нераспечатанным сразу ему?»
— Откуда это, Настя? — поднял глаза Денис Карлович на секретаря.
— Принес посыльный. Дождался, чтобы я его зарегистрировала, как заказное, и попросил, не распечатывая, вручить лично вам в руки.
— А как выглядел этот посыльный?
— Обыкновенный мальчишка-подросток, которые обычно в дни летних каникул подрабатывают на почте. Да он не первый раз доставляет к нам заказную корреспонденцию.
Словно боясь обжечься, банкир бросил конверт на стол и, ещё раз взглянув на надпись «Заказное», попросил:
— Откройте, Настя.
Девушка, чуть уловимо дернув губами, принялась надламывать печати.
«Заказное, заказное… — крутилось в голове у Бурмистрова, — Не с черным ли умыслом был поставлен этот штамп? Уж он-то, бывший авторитет и нынешний председатель правления банка „Интерресурс“ знал, что скрывается за этим словом. Только за последний год в стране были „заказаны“ несколько банкиров. Президент нефтяного коммерческого банка вместе со своим телохранителем — расстрелян на загородной даче. Управляющий технического банка — в подъезде собственного дома. Председатель правления банка „Русь“ отравлен в столовой. Президент стройбанка подорвался, когда, усевшись в свой автомобиль, отдал приказ водителю трогаться. Труп ещё одного банкира обнаружили в лифте… Получали ли они перед смертью подобные конверты?