Парни из Билокси

Гришэм Джон

Джесси перешел к разговору о сексе, но ничего не добился. Она категорически отрицала любые намеки на участие в этом бизнесе. Когда он стал давить слишком сильно, она поразила всех, огрызнувшись:

— Я не проститутка, мистер Руди!

Он не знал, как с ней обращаться. В конце концов, вопрос был довольно деликатным. Как можно расспрашивать человека о его сексуальной жизни на открытом процессе?

Почувствовав запах крови, Бэрч перешел в наступление. Он вызвал пять свидетелей подряд, тех самых официанток, которых обвинили агенты под прикрытием и которые исчезли с Побережья во время прошлого судебного разбирательства. Одна за другой они занимали место на трибуне свидетелей. Никакой

обтягивающей одежды, никаких коротких юбок и вызывающих причесок, никакой туши для ресниц, никакого перекрашивания в блондинок, никаких украшений и высоченных каблуков, как у проституток. Все шесть могли бы запросто сойти за участниц церковного женского хора во время службы по средам.

Они всячески превозносили мисс Джинджер, не уставая повторять, каким замечательным работодателем та была. Она строго следила за порядком, не терпела пьяниц и смутьянов, оберегала своих девочек. Конечно, на сцене выступали стриптизерши, но они просто выполняли свою работу. Они были своего рода приманкой, девочками, на которых приходили поглазеть мальчики. Но они были неприкасаемы, что лишь подчеркивало их привлекательность.

Две официантки признались, что встречаются с клиентами, но только в нерабочее время. Еще одно из многих правил мисс Джинджер. Один роман длился несколько месяцев.

Четыре женщины в составе жюри быстро поняли суть этого фарса и потеряли к нему интерес. Прочитать мужчин было труднее. Джо Нанцио понравилась Марлен, но вскоре он снова переключил внимание на свои ботинки. Мистер Дьюи проспал большую часть предыдущих показаний, но при появлении дам оживился и внимательно слушал.

К полудню второго дня Бэрч договорился до того, что «Карусель» чуть ли не являлась местом, где можно замечательно отдохнуть всей семьей вместе с детьми.

После обеда он продолжил в том же ключе, подтверждая свои утверждения показаниями еще четырех дам. Все они были просто трудолюбивыми девушками, которые разносили напитки, пытаясь так заработать на жизнь. Мало что из их показаний поддавалось проверке. Поскольку никаких записей не существовало, они вольны были говорить что угодно, и Джесси ничего не мог с этим поделать. Он попытался выяснить их имена, реальные адреса, возраст и даты работы, но даже это представляло трудность.

Во время продолжительного перерыва судья Олифант, обращаясь к Бэрчу, высказал предположение, что, возможно, они услышали уже достаточно. Бэрч сказал, что у него еще есть свидетели, другие официантки, но согласился с тем, что присяжные начали уставать.

— Будет ли подсудимая давать показания? — поинтересовался Олифант.

— Нет, сэр, не будет.

Джесси очень хотелось устроить Джинджер продолжительный перекрестный допрос, но ответ Бэрча его не удивил. Во время судебного разбирательства в «суде справедливости» она давала свидетельские показания, сохраняя хладнокровие и спокойствие, и Джесси не стал копаться в ее прошлом. Он не сомневался, что в какой-то момент сможет выбить ее из колеи и спровоцировать на опрометчивый ответ в присутствии присяжных. Бэрч это понимал и удержал ее от дачи показаний. Кроме того, дача показаний подсудимым обычно не приводила ни к чему хорошему.

Судья Олифант страдал от болей в пояснице и принимал лекарства, которые нередко притупляли внимание, так что ему требовалась передышка. Он объявил перерыв до следующего утра.

Подходя к своей машине на стоянке возле здания суда, Джесси заметил, что под стеклоочистителем что-то есть. Это был маленький белый конверт без надписи. Он взял его и сел за руль, а Иган заняла место рядом. Кит, как молодой специалист, устроился на заднем сиденье. Джесси открыл конверт и вынул маленький белый листок. На нем было написано: «Джо Нанцио получил 2000 долларов

наличными за голосование о невиновности».

Джесси передал листок Иган, которая, прочитав, протянула его через плечо Киту. Они молча доехали до адвокатского бюро, попросили всех выйти из переговорной и заперлись в ней.

Первый вопрос заключался в том, сообщать ли об анонимном послании судье Олифанту. Записка могла быть шуткой, подставой или розыгрышем. Конечно, это могло оказаться и правдой, но без дополнительных доказательств Олифант вряд ли что-нибудь предпримет. В его власти опросить каждого присяжного по отдельности и попробовать узнать истину по реакции самого Нанцио. Но если тот взял деньги, то вряд ли в этом признается.

Как всегда, имелось два запасных присяжных. Если Нанцио выведут из состава коллегии, суд продолжится.

Джесси также мог потребовать объявления судебного разбирательства неправосудным, что было редкостью для стороны обвинения. Если его требование удовлетворят, то все разойдутся по домам и слушание начнется заново в другой день. Однако он сомневался, что судья Олифант на это согласится. Использование признания разбирательства неправосудным — обычно инструмент защиты, а не обвинения.

После двухчасового мозгового штурма Джесси решил ничего не предпринимать. Присяжные приступят к обсуждению завтра утром, и вскоре они узнают, что им приготовил Нанцио, если вообще все это не утка.

* * *

Джесси начал заключительную речь с резкого осуждения подсудимой, мисс Джинджер, и ее заведения с дурной репутацией. Он противопоставил показания шести преданных делу сотрудников полиции, работавших под прикрытием и в штатском, показаниям группы распутных женщин, надлежаще приодетых для выступления перед присяжными. Только представьте, как они выглядят, когда снимают клиентов и предлагают им секс.

Бэрч, оправдывая возлагавшиеся на него надежды, обрушился на полицейских, обвиняя их в проникновении в «Карусель» с единственной целью — «склонить» официанток к недостойному поведению. Конечно, дамы выросли в неблагополучных районах и неполных семьях, но это не их вина. Благодаря доброте его клиентки, мисс Джинджер, они получили работу, и за подачу напитков им хорошо платили.

Пока Бэрч расхаживал взад-вперед, будто ветеран сцены, Джесси наблюдал за присяжными. Это был единственный момент в ходе слушаний, когда он мог их разглядывать не украдкой и не бояться, что это заметят. Джо Нанцио избегал встречаться с Джесси взглядом во время его заключительного выступления, но внимательно наблюдал за Бэрчем.

Большинство присяжных наверняка были готовы проголосовать за виновность Джинджер, но закон требовал единогласного вердикта. Любое другое решение будет означать, что жюри присяжных зашло в тупик и не может прийти к единому мнению, а это, скорее всего, приведет к новому разбирательству через несколько месяцев.

Присяжные удалились на обсуждение незадолго до одиннадцати, и судья Олифант объявил перерыв до дальнейшего уведомления. В три часа дня его помощник прошел по коридору в офис Джесси и сообщил, что вердикт пока не вынесен. В половину шестого присяжных отпустили до утра домой. В какую сторону склоняется жюри, было непонятно. В девять утра судья Олифант призвал зал к порядку и поинтересовался у старшины мистера Тредгилла, как у них дела. По его лицу и виду было видно, что у присяжных все непросто. Его честь ясно дал понять, что с нетерпением ждет приговора. Утро тянулось без известий из совещательной комнаты. Объявив перерыв на обед, судья попросил адвокатов пройти в его кабинет. Когда они расселись, он кивнул судебному приставу, который открыл дверь и сопроводил внутрь мистера Тредгилла. Судья вежливо попросил его сесть.