Парниковый эффект
Шрифт:
Перед тем как отправиться спать, он успел еще напоследок лишить сна и покоя старшего своего сына Игоря, позвонившего справиться у него относительно будущих объектов работы. Тот, будучи по образованию математиком, после трех лет преподавания в школе сменил по совету отца профессию и открыл свою фирму по ремонту квартир, и Василий Васильевич всячески содействовал его бизнесу, поэтому Игорь в его понимании твердо стоял на ногах.
Младший же его сын Вадик отличался от старшего брата не в лучшую сторону, зарабатывать себе на жизнь не умел и даже, что еще хуже, к этому не стремился, и Ланцов считал его недоумком, открыто заявляя об
Однако на этот раз все пошло наперекосяк, и сразу же после обмена приветствиями Василий Васильевич поверг Игоря в ступор, объявив, что отказывает ему впредь в своем покровительстве.
– Сам теперь клиентов ищи, на меня больше не рассчитывай, – заявил он притихшему после таких его слов сыну, но и этим не ограничился, а потребовал от него за счет собственных средств переделать ремонт в помещениях ЖЭКа, и Игорь, не выдержав такой вопиющей несправедливости, попробовал защититься.
– Отец, ты о чем говоришь? У меня на руках акт приемки, тобой же подписанный.
– Это все липа, ты и четверть работ не выполнил, сам знаешь, – легко и непринужденно разбил его защиту Ланцов. – А не хочешь доделывать, деньги верни, я других найму. Откажешься, проведем экспертизу и по суду взыщем. А за подпись, если понадобится, я отвечу.
После таких безумных речей Игорь промямлил, что должен подумать, и, не попрощавшись, повесил трубку. Ланцов же, несмотря на бурно прожитый день, спокойно, словно бы сбросив с себя еще одну тяжелую ношу, перекурил в комнате перед форточкой и на удивление быстро заснул, поднявшись утром лишь по сигналу будильника.
Последующие отведенные губернатором дни пронеслись в бешеном темпе под постоянным надзором главы района и «летучих» бригад из Смольного, колесивших с инспекциями по всему городу. Никешин, проявив чудеса изворотливости, менее чем за двое суток нашел замену большинству гастарбайтеров, что заметно повысило интенсивность труда и качество выполненных работ, но угрожало больно ударить по его карману, однако он был уверен, что трудности эти временные, шеф их, в конце концов, образумится, и вскоре все устаканится и будет, как прежде.
На третий день в кабинете Ланцова появился осунувшийся от бессонных ночей Игорь и безоговорочно принял ультиматум отца, пообещав в течение месяца устранить недоделки. Поскольку тот уже был хорошо обработан матерью, откровенного по душам разговора между ними не получилось, и, понимая бессмысленность всех этих ненужных споров и выяснения отношений, Василий Васильевич сослался на занятость и быстро выпроводил его из своего кабинета.
Самым же ярким событием дня стал для него телефонный звонок начальника одного из ЖЭКов соседнего Красносельского района, сидевшего рядом с ним на совещании в Смольном. Тот бодрым голосом поблагодарил Василия Васильевича за преподнесенный урок, полностью изменивший его взгляды на жизнь, и рассказал о своих первых успехах по искоренению лжи и воровства в коллективе, но вместо того, чтобы порадоваться за единомышленника,
– Ты где новогодние праздники проводил?
– На даче с женой, – удивился его вопросу коллега.
– Не простужался? – не отставал от него Василий Васильевич.
– Малость покашливаю. А что?
– То-то и оно… – загадочно произнес Ланцов. – Голову теперь береги.
Пожелав ступившему следом за ним на скользкую дорожку единоверцу мужества и терпения, Василий Васильевич после их разговора крепко задумался над неожиданно обретенной им способностью воздействовать на умы людей и собственной общественно значимой роли в борьбе с хищениями и коррупцией, связав все это напрямую с поразившей его болезнью.
В конце концов, невзирая на трудности и непрекращавшиеся снегопады и холода в канун «старого Нового года», кризис в городе был худо-бедно преодолен, хотя и не обошлось без отставок отдельных не внявших словам губернатора районных начальников. При подведении же итогов общегородского аврала в Смольном фамилия Василия Васильевича прозвучала с трибуны в числе наиболее отличившихся, что вызвало рокот и пересуды в заполненном до отказа зале, а у сидевшего в рядах Шукурова сильный зубовный скрежет.
Глава 3
По пятницам рабочий день Иннокентия Сергеевича Разумовского начинался с обхода в сопровождении свиты врачей возглавляемого им хирургического отделения. Причем в коридорах, где лежали по большей части люди малоимущие, он не задерживался, в общих палатах находился чуть дольше, уделяя основную часть времени так называемым коммерческим пациентам, готовым оплачивать собственное лечение и сопутствующие ему услуги «живыми» деньгами.
По завершении часового обхода он, как было заведено, шел к себе в кабинет пить утренний кофе, и ожидавший его молодой, но подающий большие надежды хирург Давид Гогия передавал ему там при закрытых дверях обычный почтовый конверт, сопровождая еженедельный свой ритуал профессиональными комментариями.
В эту же роковую для Разумовского пятницу его привычный жизненный цикл был грубо нарушен необъяснимым и вызывающим хамством соседа по дому, вынудившего его уже третье утро проводить перед телефоном в попытках вызвать сантехника через диспетчера ЖЭКа, постоянно с кем-то болтавшего или же вовсе не отвечавшего на звонки.
Вконец отчаявшись и плюнув на эту пустую затею, он снарядил к ним супругу с письменным заявлением, а сам во взвинченном состоянии отправился на своей недавно купленной «ауди» в родную клинику, опоздав на обход и заглянув лишь к топ-менеджеру одного из крупнейших банков страны Авелю, страдавшему в палате для VIP-клиентов от камней в желчном пузыре и подготавливаемому к операции. Когда же он появился в своем кабинете, ожидавший его как обычно Давид вскочил с кожаного дивана и принялся объяснять ему, от кого из больных и за что получены за неделю деньги.
Перечень вместе расценками предлагавшихся в клинике услуг был широк и разнообразен и охватывал всю жизнедеятельность пациентов: от нормального места в палате и удобоваримой даже по индивидуальному заказу еды до импортного наркоза и чудодейственных зарубежных лекарств, позволяющих гарантировать положительный стопроцентно исход операции и результаты последующего за ней лечения, и такое уже приближавшееся к европейским стандартам обслуживание делало труд коллектива весьма эффективным и очень рентабельным.