Пародия на роман 'Сумерки мира' Г Л Олди
Шрифт:
"Ну шо ж, - с сожалением вынужден был он принять неадекватное решение, - прийдется руйнувать."
Ломать стены Стыцько не любил, а если и приходилось, то без всякого удовольствия, потому что когда-то, еще до того, как стать наемным героем, был созидателем, то есть кузнецом, строителем, и даже имел архитектурного университета три курса на заочном.
– Э-эх!
– вырвалось у Стыцька.
Он осмотрел свою кувалду, древко которой было инкрустировано драгоценными камнями. Протер камни рукавом сорочки. Затем принялся выковыривать ногтем двухкаратный бриллиант.
Не получалось: никак и все!
Тогда
Хрю когда это увидел, аж челюсть упустил. Но уже в следующее мгновение он неистово рыл землю клыками, закапываясь, как пехотинец. Наверное он хорошо знал повадки своего хозяина...
Знал! Однозначно.
Выковыряв зубами камень из древка, Стыцько посчитал до одного и со всей дури запустил кувалду в стену замка. Затем схватил Хрю за торчащее из земли ухо, выдернул кабана из окопа и сам занял его место в импровизированном убежище.
– Так нечестно!
– только и успел закричать Хрю.
И в этот момент рвануло.
ГА-ГАХ!!!
Траву у стены замка , будто косилкой постригли. Сама же стена стояла полминуты, а может и больше, а затем с грохотом провалилась под землю.
– Тату, шо цэ було?
– спросил Хрю, мотая головой.
– Типа взрыва шо-то.
– Га?
– Типа, говорю...
– Га?
– Траву, говорю, с ух повытрухивай!
Что с глухой тетери возьмешь?! Стыцько прекратил отвечать на непрестанные ГА? и пошел в сторону замка, открывшегося, как на ладони.
Рядом с тем местом, где совсем еще недавно возвышалась стена, он остановился и, осторожно склонившись над провалом в земле, посмотрел вниз. Приложил ладонь ко лбу, всматриваясь вдаль и позвал Хрю. Звал долго, пока кабан не повытрушивал из ушей траву.
Хрю с неохотой подошел к хозяину. Он приблизительно догадывался зачем его зовут. Звали и правда из-за того, о чем он догадывался.
– Сигай, - приказал Стыцько, тыча пальцем вниз.
– Сам ты Сигай!
– обиделся Хрю.
– Та не, я говорю, шо типа, прыгай. Оно бачишь отам... та нетуда смотришь... оно, оно... бачишь кувалду?
– Ну та й шо, шо бачу?
– Апорт!
Он был натренированным кабаном и потому команда сработала безотказно, независимо от его: хочу-не хочу. Хрю подобно овчарке бросился вниз.
– Та не туда!
– кричал Стыцько вслед летящему кабану.
– Левее надо было брать, урод!
– Сам у-р-о-о-о...
– Л-ЛЬ-ЛЬЯП-П-П!!!
– сказала Глубина.
– Тьфу!
– выматерился Стыцько и стал ждать следующей попытки.
Повторили попытку через пять минут после того, как Хрю снова появился рядом с хозяином. Сначала это были мигающие очертания кабана, но скоро они, как бы материализовались, и Хрю предстал во всей своей красе, то есть все части тела имели присутствие, в отличие от того беззадого, безухого и бесхвостого урода, который прыгал сломя голову в провал за кувалдой.
– Апорт!
– снова скомандовал Стыцько.
– У м-е-н-я в-с-е-г-о д-в-е ж-и-з-н-и о-с-т-а-л-о-с-ь!
– в полете информировал хозяина кабан...
Таки одну жизнь удалось сохранить - пригодится еще. Хрю выполз из провала держа в клыках кувалду.
– Дякую, - поблагодарил его Стыцько и вставил
– Ну, ты типа, шоб больше не делал так, - попросил Хрю.
– Сам ты Типа!
– обиделся Стыцько и врезал уставшему кабану восемь раз по голове кувалдой.
Хрю понял, что это не похоже на их обычную игру. Он сообразил, что это, типа, серьезные дела.
– Та не, я пошуткував, - попытался реабилитироваться Хрю.
– А-а-а... ну так бы сразу и сказал.
Мир был установлен.
– Слухай, Стыцько, а как мы переберемся через отэтую яму?
– Тю! А я и не подумал.
А вообще, Стыцько отличался умом и сообразительностью, так что ему хватило всего две минуты, чтобы принять правильное решение. Чтобы случайный прохожий-разбойник, чего доброго, не сожрал кабана на халяву, Стыцько понадкусывал Хрю со всех стон и приказал на всякий случай зарыться в землю поглубже и отвечать только на пароль. А потом вытащил из-за пазухи бельевую веревку и привязал один конец к кувалде, а другим обвязал себя вокруг талии. Он был чемпионом своего хутора по метанию молота через речку и потому бросок получился обычный - не хуже, не лучше - нормальный бросок...
...Поднявшись по винтовой лестнице, Стыцько увидел тяжелую железную дверь.
"От холера!
– подумал он.
– Опять руйнувать прийдется."
Однако дверь была не заперта. Стыцько подналег на нее плечом и тут же понял, что попал в самую гущу событий. Каких? Он еще не знал, однако, присущее ему умение быстро ориентироваться в любой ситуации, позволило сходу отбить в сторону летающий тазик. Тазик был легкий и потому Стыцько просто рубанул его ребром ладони, а не стал прибегать, как обычно, к более серьезным средствам обороны. Он уже принял решение приступить к стратегии нападения, но, рассмотрев противника, передумал.
С женщинами он предпочитал не вступать в конфликты. Н-ну... разве что сражение входило в распорядок любовной игры, да и то, если такой распорядок предлагала обратная сторона.
На данный момент Стыцько насчитал обратных сторон аж двенадцать персон.
"Отэто вжэ перебор!
– подумал он."
Они, видимо, пытались навязать свой распорядок огромной сколопендре, пытавшейся укрыться от их настырных домоганий за спинкой кресла. Стыцько поймал налету золотой поднос, отрикошетивший от кресла, и прикрылся им, как щитом. И главное вовремя. За каких-нибудь полминуты щит успел отразить натиск чайного сервиза, пяти сковородок, двух утятниц и даже одного банного веника. Самое интересное, что специально в него никто не целился. По правде говоря, на него даже не обращали внимания.
Чтобы хоть как-то дать о себе знать, Стыцько попытался кашлять, но звук бьющейся посуды и крики: - Ах ты ж...
– превращали это покашливание в поскребывание ногтей по полированному столу. И тогда Стыцьку ничего не оставалось, как только отдать громогласную и емкую команду.
– Ложись!
– заорал он, что есть мочи.
Правда, он на многое и не рассчитывал. Думал: "Ну, попадают на пол, ладошками затылки прикроют, как полагается..." Надеялся всего лишь выиграть пару мгновений для того, чтобы узнать, есть ли среди присутствующих дивчина по имени Оксана? И все. Однако, команда повлекла за собой действия не вписывающиеся в логические построения.