Пароль больше не нужен

Северюхин Олег Васильевич

– Похоже, что сексуальная озабоченность – это главная проблема этого общества, – подумал я и представил, как вождь зулусов Чака самоутверждался в овечьем загоне, трахая сотню жен своих друзей и соратников. Нет, я так не хочу, хотя, кто его знает, я же еще не пробовал этого.

– Только не сегодня, – отшутился я от предложения Банафрит. – Кстати, какие у нас планы на день? Или это у нас ночь?

– Ночь, настоящая ночь, – засмеялась Банафрит и повлекла меня в постель.

– Значит, для меня наступила настоящая полярная ночь, – грустно подумал я. – Наши врачи считают, что человек никогда не сможет адаптироваться к условиям ночи. Мне предстоит снижение иммунитета, повышенная метеочувствительность, обострение хронических заболеваний, нарушение биоритмов. И

главное – организм перестанет синтезировать гормон радости серотонин. В результате, нарушение психики. Раздражительность. Плохой сон. Депрессия. Алкоголизм. Склонность к суициду. Эх, бляха муха, где наша не пропадала. Как это в армии говорили? Бабы, водка, онанизм укрепляют организм. А тут в постели лежит голая девка и ждет, когда на белом коне подскачет наездник и начнет с ней скачки по бескрайнему полю плотских наслаждений.

Глава 32

– Господин Джафари! Господин Джафари! – Банафрит расталкивала меня и пыталась разбудить. Похоже, что бессонница мне не грозит. Возможно, я еще напишу докторскую диссертацию по вопросам адаптации организма человека к условиям полярной ночи.

– Что такое? – довольно потянулся я и притянул к себе Банафрит, желая продолжения волшебной ночи. Откуда только силы берутся. Это нам в армии в компот и в кисель антистоит добавляли, а тут, похоже, наоборот, у них виагра как соль и перец – необходимая добавка к пище. Иначе не выживешь в этой беспросветной жизни.

– Вставайте быстрее, – чуть не плача говорила девушка, хотя, какая она девушка, она уже законченная женщина с большим опытом и способностями в сексе, – нас вызывают на самый верх.

– Что?! – удивленно воскликнул я, – меня депортируют обратно к себе на поверхность? Мафия запрос прислала и такие аргументы, которые нельзя опровергнуть?

– Да не на поверхность, а на заседание Высшего совета Ра, – сказала девушка, – будут рассматривать ваше персональное дело и заявление о приеме в Единую Ра.

– Какое заявление? – запротестовал я. – Я никаких заявлений не писал!

– Писал не писал, какая разница, там уже все написано, подмахнете бумажку и дело с концом, – сказала Банафрит. – Главное – если вы не член Единого Ра, то вам вообще нигде не проханже, будете работать сантехником на нижнем уровне и то не на обслуживании важных объектов инфраструктуры. Так, с метелкой ходить будете. Поняли? Быстрее одевайтесь.

Бывшему советскому солдату одеться – это только подпоясаться. Через три минуты я был уже готов.

– Пошли, – коротко сказал я и открыл дверь.

– А вы ничего не забыли? – хитро спросила Банафрит.

Я подскочил к ней и стал раздевать, думая, что у нас еще есть сэкономленное время.

– Не это, – стала отбиваться от меня девушка, – достаньте из картоприемника вашу карточку и повесьте ее на шею, без нее вы никто, любой фараон потребует ее предъявить, а у вас ее нет, вот тут и огребете себе дубиной по хребту, а потом будете сидеть в обезьяннике до выяснения личности и то, если кто-то согласится за вас поручиться.

– Да кто же меня тронет? – засмеялся я. – Я в кабинете начальника дневал и ночевал, завтракал и примерял одежду. Да мы с ним кореша до гроба.

– Избавь вас Ра от таких друзей, – сказала Банафрит и оглянулась. – Это вообще бандит с большой дороги. До полиции он действительно где-то промышлял со своей шайкой, а когда выбирали нового мэра столицы, то он и объявился при нем начальником полиции. К нему без тысячи ра в пакетике и заходить нечего. Мэр та еще свинья, все к себе тащит, налопаться не может, ораву свою кормит, а та только хрюкает, да славит своего хозяина. Он, кстати, заседает в Высшем совете Единой Ра, поэтому не скажите ничего неосторожного.

– Как же вы его выбрали? – возмутился я. – Неужели не было других более достойных кандидатов. Неужели государство ваше оскудело на хороших людей?

– Хороших людей много, да только от того, что ты хороший человек, ра в кармане не прибавится. А без миллионов ра на выборы и ходить нечего. Есть еще центральная избирательная

комиссия из активных членов Ра. Полиция фабрикует дела на возможных кандидатов, суд их судит и поражает в правах, а центральная избирательная комиссия подтверждает эти судебные решения. Потом назначенные депутаты составляют избирательный фильтр. То есть, они решают, кого допустить до выборов, а кому закрыть дорогу в выборные органы. Правда, они не сами решают, а им сверху говорят, кому открыть фильтр, а кому закрыть. Вот и получается, что кругом одни уголовники и кроме нынешнего мэра, который не проиграл ни одного судебного иска, и выбирать некого. Все идут и голосуют. Один кандидат, голосуй не голосуй, а в результате избирается тот, кто внесен в бюллетень. Иногда, правда, в бюллетень вносятся несколько человек, которые вместо своей избирательной кампании призывают голосовать за основного кандидата от Высшего совета Единой Ра. Одна демократия кругом. Не знаю, как там у вас, но у нас полная стабильность и процветание во всем. И у нас не было ни одной революции. Мы всегда находились в процессе созидания, осваивая и откапывая новые территории, и совершая прорывы в науке. Правда, один мужичок, который был у меня до тебя, говорит, что все эти научные прорывы просто наследие наших предков, хранящиеся за семью печатями и семью замками, чтобы никто не узнал о том, что было раньше.

– Зачем вы историю свою спрятали? – удивился я. – Историей гордиться нужно, плохая она была или хорошая.

– Извините, господин Джафари, но вы иногда рассуждаете как маленький ребенок, – улыбнулась Банафрит. – Если открыть свою историю, то народ может понять, в развитии ли мы находимся или пребываем в полном упадке под руководством нынешних преемников Великого Ра. А когда народ начинает думать, то нужно ждать беды. Тогда не помогут дубинки фараонов, потому что народ захочет принимать участие в своей судьбе и судьбе своих детей. Все, считайте, что я вам ничего не говорила и быстрее идем на автостоянку, у нас в обрез времени, чтобы успеть на заседание Совета.

Глава 33

Заседание Совета было обставлено по всем правилам партийной науки. Прямоугольный стол, накрытый ярко-белой скатертью. На столе графин с рубиновой жидкостью. Семь широких стаканов. Их у нас называют стаканами для виски. Семь строгих стульев для семи человек. Поэтому нужно рассуждать, что из стаканов будут пить те семь человек, а не тот, кто туда вызван. Перед столом нет стула. Придется стоять. И я стоял. Минут примерно десять.

Так всегда делают, когда хотят придать значимости проводимому мероприятию или человеку, который этим руководит. Представьте себе человека, который невероятно занят самыми важными и архисложными делами. И вот он, небожитель и потомок великого Ра снисходит до внимания к вашей ничтожной личности, о которой знаменитый Хайям сказал коротко и емко: твой уход и приход не имеет значенья, просто муха в окно залетела на миг. И вот до тебя, до жалкого комара, даже не до мухи вдруг нисходит такой человек. Скажи спасибо, что тебе пришлось ждать всего десять минут. А вдруг бы ты ждал два часа, а потом к тебе вышли и сказали:

– Идите, сегодня приема не будет.

И пошли они солнцем палимы, повторяя: суди его Бог, и покуда я видеть их мог, с непокрытыми шли головами. Это из Некрасова, из школьной программы того времени, когда учился я. Сейчас про чиновников ничего нельзя говорить. Это называется возбуждение ненависти к социальной группе государственные служащие, к которой относятся все управленческие работники и сотрудники аппаратов подавления народа. Есть социальная группа народ и есть социальная группа – государственные служащие. Они противостоят друг другу. Народ хочет жить хорошо, а социальная группа государственных служащих тоже хочет жить хорошо и даже еще лучше. Так что, Некрасову нечего делать в школьной программе. Этот же Некрасов призывал к свержению богоданного и святого царя. Он не молился на мироточащие бюсты императоров и не ходил с царскими портретами в числе носильщиков портретов бессмертного полка.