Пароль не нужен
Шрифт:
Блюхер стоял у окна и смотрел на проносящуюся мимо однообразную и унылую землю, мурлыкал тихую песню и внимательно слушал, что выбивало на стыках. Это у него было с детства: он всегда напряженно прислушивался к бормотанию колес на стыках. Вдруг услыхал глухой взрыв. Потянуло паленым.
Блюхер, не оборачиваясь, спросил:
– Что там такое?
– Непонятно, товарищ министр.
– Останавливаемся, – сказал Блюхер. – Посмотрите по расписанию, какая станция, да, пожалуй, поужинаем и спать.
– Товарищ министр, – ответили ему
Блюхер рванул на себя стекло. Заскрипев, оно подалось, опустилось вниз – будто ухнуло в прорубь. Главком высунулся по пояс и увидел далеко впереди два красных глаза: это уходил поезд к Чите. А их классный вагон, повизгивая колесами по белым, заиндевелым рельсам, медленно катился под гору. Потом остановился. Стало тихо-тихо – и в вагоне, и вокруг него. Только ветер налетал порывами – свистнет, покружит и ляжет на землю, будто котенок, который играет сам с собой
– Сколько у нас патронов? – спросил Блюхер.
– К пулемету три ленты.
– Все?
– И еще по барабану к револьверам.
– Не густо.
– Так ведь охранная грамота от японцев…
Блюхер оглянулся. Всего с ним ехало пять человек: проводники, порученец и два охранника, присланные из Читы с вагоном.
– Дрянь дело, – сказал Василий Константинович. – Лампы потушите.
Лампы, захлопав синими язычками, потухли. Стало непроглядно темно.
– Хорошо, луны нет, – сказал Блюхер, – а то мы просто как мишень.
Он набросил пальто и, открыв дверь вагона, спрыгнул на промерзшую землю. Низкие облака неслись над землей – клочковато и зримо. Далеко на юге, там, где поднялась луна, тускло белело, словно за облаками был спрятан фонарь с плохим фитилем.
Блюхер обошел вагон. Вторая колея уходила вдаль двумя белыми паутинками.
– Ну-ка, расписание поглядите, – попросил Блюхер, – когда встречный поезд должен идти?
– Через полтора часа.
– Полтора, говорите? Тогда еще, может, выцарапаемся. Давайте с пулеметами вниз, займем круговую оборону. Папки с документами положите рядом с керосином: если белых будет много и долго не удержимся – жгите. Лом у нас есть?
– Есть.
– Один?
– Два, – ответили проводники, – один большой, другой поменьше.
– Это хорошо. Волоките сюда.
Блюхер подошел к рельсу, подцепил его ломом и, напрягшись так, что задрожала шея, стал выламывать, отдирать его от шпалы.
– А ну, помогай! – попросил он. – Подхватывай вторым! Мы им тут всю музыку разворотим. Встречный поезд остановим, пусть при свидетелях убивают.
…Несутся по темной степи всадники, получившие световой морзянкой из состава сигнал от Мордвинова. Несутся во весь опор, только вот беда – луны нет, ни зги вокруг не видно. Хотя чего торопиться – отсюда никуда Блюхеру не уйти, нет ему отсюда иного пути, кроме как в могилу.
И невдомек Василию Константиновичу, что именно в эти минуты телеграф передает во Владивосток, Гиацинтову, шифровку от Мордвинова,
ПОЛТАВСКАЯ, 3
КОНТРРАЗВЕДКА
Гиацинтов потер руки, улыбнулся. Снял трубку телефона и назвал номер Ванюшина. Никто не ответил. Он позвонил в типографию, и ему сказали, что Николай Иванович только-только ушел.
– А с кем бы мне побеседовать об одной очень любопытной новости? – спросил Гиацинтов. – Вы – вечерняя газета, вам интересно быть первыми, вставить фитиль остальным.
– А это кто говорит?
– Из английского консульства, – ответил Гиацинтов.
Голос на другом конце провода подобрел. «Проклятая холопья привычка – перед иностранцем, самым паршивым, шапку ломать», – подумал полковник.
– Если вы из консульства, то свяжитесь с господином Исаевым – это наш ведущий репортер, вот его номер…
Гиацинтов весело сказал Исаеву:
– Закажите ужин за ту новость, которую я даю вам первому. Максим Максимович.
– Это кто?
– Гиацинтов.
– Кирилл Николаевич! Здравствуйте, полковник. Считайте ужин заказанным. Что за новость?
– Можете давать в номер: сегодня ночью разгневанным народом убит военный министр ДВР Блюхер.
– Где?
– На пути из Дайрена в Читу.
– Означает ли это разрыв русско-японских переговоров в Дайрене?
– Бесспорно. Время разговоров кончилось, пора действовать. Красные потребуют санкции от японцев. Японцы откажут. И все. Таким образом, наш успех на фронте подстрахован, теперь красные даже пардону не смогут запросить. Когда угощаете, Исаев?
– В десять, в «Версале».
– До свиданья.
– До свиданья, полковник.
Исаев закурил, подошел к окну, распахнул створки. Пахнуло океаном. Было слышно, как зло кричали чайки над заливом. Исаев неторопливо расхаживал по комнате, как-то удивленно поглядывая на вещи, заботливо расставленные вокруг. Остановившись возле огромной хрустальной вазы – работа тончайшая, поднесешь к свету – перелив огней в гранях, красно-синее, холодное разноцветье бликов, – взял эту вазу с полки, поднес к глазам, а потом с силой ахнул об пол. Высверкнуло голубым под ногами. Исаев замычал что-то, беспомощно ударил себя кулаками по темени и сел на корточки. Он так сидел долго. Поднявшись, потер лицо ладонями – докрасна, что есть силы, снял трубку и назвал номер:
– Редакция? Да, я. Ставьте в полосу: «Как нам сообщили из официальных источников, сегодня ночью, на пути следования из Дайрена в Читу, бандитами убит военачальник красных войск легендарный Блюхер». И дайте шапку: «Дайрен – кончайло!» Что? Вам не понятно? «Кончайло» – это значит кончается. В переводе с хорошего русского на плохой японский. Рассердятся? Значит, они идиоты, если могут сердиться на смешное. Все. До свиданья, лапочка, я поближе к вечеру загляну. Если что-нибудь особенно срочное – ищите меня у Фривейского.