Пароль — Родина
Шрифт:
Так вот о чем, не о смерти, а о выполнении боевого задания думал партизан.
— Тсс!.. — предупреждающе отозвался Карасев. Он почувствовал рывок веревки с чердака.
К задней стене дома, распластавшись на земле, подползал один из пареньков, убежавших при появлении немецкого часового. Приглядевшись к нему, Исаев тихо воскликнул:
— Да эта же Витя Душков…
— А кто он? — поинтересовался Карасев.
— Сирота. Родителей потерял давно. Жил в детском доме. Шустрый парень. Заводила и вожак наших угодских ребят.
— Сколько ему лет?
— Лет двенадцать.
Не замеченный
— Ну, что там, в селе, рассказывай, — торопил Исаев, после того как Карасев предупредил, чтобы мальчик был осторожен и в случае чего молчал: мол, никого не видел и ничего не слышал.
— Немцев, ух, много, — шептал Витя, прижавшись губами к щели. — Все дома позанимали. Одни уходят, другие приходят. На том краю пушки, три штуки.
— А танки есть?
— Не… не видел… Машины железные с пулеметами есть. Несколько штук.
— Где стоят?
— Возле почти, за сараями.
— Давно?
— Дней пять.
— Офицеров много?
— Ходят всякие… Пуговицы блестят… Да кто их разберет!
— А в каких домах офицеры живут?
— Не знаю. Вроде везде.
Наконец Исаев не выдержал и задал вопрос, который все время вертелся у него на языке.
— Где мои, не слыхал?
— Тетя Зоя и все ваши перебрались на ту сторону улицы.
У Исаева посветлело лицо. Появилась надежда, что все живы-здоровы.
— А жителей фашисты трогают? — спросил Карасев.
— Обыски делают. Вчера ночью кто-то кричал… Днем гнали трех мужиков и одну тетеньку. Говорят, вешать будут. По домам шуруют, все жрут и жрут.
Разговор пора было кончать. Карасев попросил Витю сходить к родственникам Исаева и предупредить, что дядя Яша жив и, если удастся, скоро к ним наведается. А если не придет сам, их навестит кто-нибудь другой и передаст привет от Яши.
— И еще хочу тебя попросить, — сказал Карасев, разглядывая круглое смышленое лицо Вити Душкова, к которому он почувствовал симпатию и доверие. — Приглядывайся, что в селе будет делаться, где что стоит, да запоминай.
Глаза Вити радостно блеснули.
— Дядя! Значит, я буду вроде как военный разведчик?
— Выходит, что так.
Витя Душков, как и все советские мальчишки, пионеры, зачитываясь книжками о Чапаеве и Буденном, Котовском и Чкалове, мечтал о героических подвигах и не раз видел себя то на коне впереди красной конницы, мчащейся на врага, то на танке, изрыгающем грохот и огонь, то на самолете, стремительно взмывающем в небо. Когда началась война, будущий герой несколько дней топтался возле штаба 17-й дивизии, надеясь, что кто-нибудь обратит на него внимание и возьмет в Красную Армию. Об уходе партизан в леса он узнал слишком поздно и чуть не заплакал от злости, что «опоздал» присоединиться к ним. И вдруг совершенно неожиданно ему предлагают стать разведчиком. У парнишки даже дыхание сперло от переполнившей его радости и гордости.
— Тогда я все сделаю… Только как же я вам буду сообщать?
— А ты гуляй иногда поближе к лесу. Вон там. Если надо будет, мы тебе посвистим, и ты нырнешь в лес.
— А вы далеко отсюда?
— Ну, это тебе знать не обязательно… Только делай
— Уж будьте уверены!.. А может, дадите мне наган?
— Эту штуку надо заслужить. Потом видно будет. Ну, будь здоров!
Витя так же осторожно отполз от дома и вскоре скрылся из вида. Прошло не более получаса, у кухонь опять стали собираться солдаты.
Карасев решил сам подняться на чердак и выяснить, в чем дело.
— Смотри… Смотри… — возбужденно зашептал Лебедев. — Все прут и прут, сволочи.
Карасев глянул через слуховое окошечко и увидел, что по дороге в Угодский Завод растянулась большая автоколонна. Впереди трещали мотоциклы, и мотоциклисты, вцепившись в рули, подпрыгивали на пружинивших сиденьях, как всадники в седлах. За ними ползли, неуклюже покачивая стальными боками, две бронемашины. Посреди двигались три легковых автомобиля с закрытыми лакированными кузовами. Колонну замыкали новые группы мотоциклистов и четыре броневика. Все это сразу заметил и подсчитал опытный глаз разведчика. Колонна, растянувшаяся не менее чем на километр, вползла в поселок и остановилась лишь тогда, когда легковые автомобили подъехали к зданию райисполкома. В полевые бинокли Карасев и Лебедев отчетливо видели, как из автомобилей вылезли, блестя серебряными погонами и нашивками, несколько военных и почтительно окружили высокого худого человека в длинной шинели, державшего в руке большой портфель.
— Генерал! — толкнул Карасева в бок Лебедев.
— Почему генерал? — недоверчиво спросил Карасев, не отрываясь от бинокля.
— Больно много на нем всякой шушеры. А офицеры так и увиваются вокруг него. Честное слово, генерал!
— Кажется, ты прав.
Немецкий генерал и остальные офицеры вошли в здание райисполкома, а несколько солдат стали вытаскивать из машин чемоданы, портфели и небольшие темно-зеленые сундуки и ящики. Похоже было на то, что в Угодский Завод прибыл какой-то фашистский штаб, и это, конечно, обрадовало Карасева. Такие сведения не могли не заинтересовать советское командование.
Теперь Карасев мог считать, что разведчики свою задачу почти выполнили. Оставалось поскорее выбраться из исаевского домика и благополучно дойти до партизанской базы. Все собранные разведданные надо немедленно передать через генерала Селезнева в штаб Западного фронта.
Но как выбраться из дома незамеченными! У кухонь все время толпятся гитлеровские солдаты, расхаживают часовые. Надо, дождаться темноты. Но и темнота не гарантирует безопасности.
Каждую минуту в дом могут вломиться в поисках ночлега фашисты.
Беспокойные, будто непривычно чужие, сумерки приближались медленно. Домик и вся прилегающая к нему местность постепенно погружались в тьму, как в глубокий, бездонный колодец. Разведчики находились на своих местах, сохраняя полную тишину.
Когда уже совсем стемнело, все собрались возле командира, который тихо отдавал приказания. Сначала в боковое окно вылезают Лебедев с Домашевым и тут же залегают, держа наготове ручной пулемет, чтобы в случае опасности прикрыть отход товарищей. Затем поочередно вылезают как можно тише и незаметнее остальные и парами уходят к опушке леса. Ни слова, ни звука. Огонь открывать только в случае преследования.