Пароль скрещенных антенн
Шрифт:
Добывает она пищу не силой и храбростью, а больше всего терпением.
Едва бегущий по земле муравей переступит края кратера, вырытого личинкой, почва начинает уходить у него из-под ног, увлекая его в глубь песчаного капкана. Чем решительнее пробует насекомое остановиться, повернуть, уйти, тем быстрее стекает песок в глубину воронки, откуда поднимается вооруженная серповидными челюстями голова.
Проходит мгновение, другое, и, если насекомое сопротивляется увлекающей его вниз силе, вынырнувшая из песчаного дна воронки плоская, лопатообразная голова резкими движениями
Барахтаясь и кувыркаясь, муравей скатывается на дно. В то же мгновение живой капкан срабатывает, и челюсти смыкаются, схватив добычу. Если жертва схвачена неловко, хищник отпускает ее или даже сам отбрасывает на откос, пока при повторном падении муравья челюсти не сомкнутся именно на брюшке.
Муравей выпивается сквозь неразжатые челюсти. Пустая оболочка выбрасывается из воронки.
Осыпавшиеся и разрушенные во время схватки откосы к утру отремонтированы, и ничто более не говорит о вчерашнем происшествии.
Скрываясь в песке, личинка продолжает охотиться, пока ей не придет время завиться в кокон и окуклиться.
Когда насекомое созреет и выйдет из кокона, оно, отогревшись на солнце, улетает искать себе пару.
Муравьиный лев, точнее, личинка муравьиного льва — это один из наиболее своеобразных по повадкам враг муравьев из мира насекомых. Один, но не единственный; необычайный, но не самый злостный.
Чтобы убедиться в справедливости сказанного, достаточно вспомнить о мухе Бенгалия латро, которая подкарауливает у муравейника фуражиров, спешащих домой с грузом гусениц, червей, личинок и прочей живности.
Муха не только отнимает добычу, но и убивает грузчиков, несущих в гнездо корм, и семьи вконец обессиливаются этим разбойником с большой муравьиной дороги.
Вспомним далее об осе Афилянтопс, выкармливающей своих личинок телами крылатых муравьев. Каждая ячейка норки, вырываемая этими осами для своих личинок, набивается телами молодых самок Формика, которых осы парализуют ударом жала.
Все время, пока у муравьев идет роение, оса Афилянтопс продолжает приносить в норки тела зажаленных Формика.
Как, однако, защищаются, чем обороняются муравьи, что дает им возможность отразить направленные против них уловки и ухищрения, что позволяет им выстоять и сохраниться перед лицом коварных врагов и погубителей?
В арсенале защитных приспособлений муравья первыми являются жвалы.
Ядовитыми железами вооружены далеко не все виды, а из тех, которые ядовиты, не каждый имеет жало. Поэтому одни муравьи могут жалить врага и вводить яд в рану жалом, другие же, в сущности, только кусают врага острыми челюстями, а затем обрызгивают ранку ядом. В последних случаях брюшко муравья обычно подгибается вперед или же забрасывается на спину.
Химический состав яда, производимого муравьями разных видов, различен. В нем почти всегда содержится муравьиная кислота. Но совсем не всегда это чистая муравьиная кислота.
Южноамериканский муравей Соленопсис севиссима — «свирепейший» —
Кроме жвал, жала, яда, представляющих собой широко распространенное оружие активной обороны и нападения, отдельные виды муравьев обладают своими, необычными приспособлениями к пассивной самозащите.
Образец подобного приспособления можно видеть у тех муравьев, которые так ловко орудуют личинками, сшивая гнезда из листьев. Оказывается, выделяемые личинками липкие нити используются также для устройства настоящих ловчих колец. Оплетая ими стволы деревьев, муравьи предохраняют свои пастбища на этих деревьях от наземных конкурентов.
Существует еще одно очень любопытное приспособление: усыпляя внимание врагов, муравьи в случае опасности прикидываются мертвыми.
Взятый с дороги к гнезду и пересаженный в стеклянную чашку краснощекий муравей Формика руфибарбис может здесь часами продолжать свой бег. Если, однако, пальцем слегка прижать ему голову, насекомое тотчас замирает в той позе, в какой оно было настигнуто.
Проходит минута, две, три… Можно прикасаться к самым чувствительным местам на теле насекомого, — оно никак не отвечает на прикосновения и продолжает оставаться недвижимым, как мертвое.
Проходит довольно долгое время, прежде чем муравей начинает проявлять признаки жизни, но и после этого он не сразу возобновляет бег.
Однако главное защитное приспособление муравьиных видов— это не челюсти отдельных муравьев, не их жало и яд, не их способность становиться менее заметными для врагов.
Что сделало ничтожное по размерам сухопарое насекомое объектом жадного внимания и приманкой для множества врагов, в том числе и для крупных зверей или птиц? Они часто и не заметили бы миллиграммового муравья, будь он одиночкой.
Совершенно очевидно, что подавляющее большинство врагов рода муравьиного нацелено не на отдельного муравья, а на весь муравейник с кишащими там тысячами насекомых, с собранными в нем пакетами яиц и личинок, с подземными россыпями поспевающих куколок.
Но именно в этом же — в численности насекомых, составляющих семью, в жизненности семьи — заключена способность муравьиных видов с наименьшим ущербом переносить бедствия, причиняемые им каждым врагом и всеми, вместе взятыми, истребителями их породы.
Сколько бы муравьев из гнезда ни было слизано языком медведя или муравьеда, склевано дятлом или муравьеловкой, выпито личинками муравьиного льва или мухами Бенгалия латро, семья ослабеет, но сохранится.
Муравьиная семья, пусть даже муравьев остается немного, перестраивается, продолжает развиваться, сохраняет жизнедеятельность. Недаром муравьи считаются породой весьма живучей, а часто и совсем неискоренимой.
Даже там, где прошел всеистребляющий огонь лесного пожара, вскоре обнаруживаются живые муравейники. Оказывается, в недрах гнезда какая-то часть молодых муравьев и куколок все же сохранилась, спаслась от пламени, а когда пал прошел, они отрыли в золе пожарища ходы и восстановили жизнь семьи, которая, как сказочная птица Феникс, способна воскреснуть даже из пепла.