Пароль
Шрифт:
— Говори.
— Кирилл, не убивай этого шутерщика, — со вздохом попросил Анаконда.
Вот так вот просто взял и попросил, как будто у знакомого стрельнул сигарету.
— Или он или я, — пожал плечами Кирилл. — Сам понимаешь – третьего не дано.
— Кирилл, я понимаю, но... В общем, это всё сложно. И есть третье…
Ему сложно? А Кириллу, у которого была пропорота нога, пальцы обожжены едва ли не до костей, по всему телу разбросаны волдыри кислотных ожогов – ему не было сложно?
Или Маринке, которая сейчас находится
Или миллионам игроков, которые по щелчку пальцев манипулятора идут на смерть – им не сложно?
Почему-то человек всегда говорит о том, что ему сложно или трудно, но никогда не обращает внимания на то, что другим людям может быть ещё хуже...
— А ты постарайся попроще. Я попробую понять, — кивнул Кирилл.
— В общем... это мой брат, — сказал Алексей.
— И что? Он сам выбрал свою судьбу.
— Нет, не сам. Никто из нас сам не выбирал быть серафимом. Никто самостоятельно не брал в руки оружие, — с горечью произнес Алексей.
— Ну, можно сказать, что мы сами выбрали. Сами подписали договор, сами взяли на себя обязательство...
— Да? — усмехнулся Алексей. — А ты хотя бы что-нибудь можешь вспомнить из подписанного договора? Хотя бы что-нибудь, кроме поставленной подписи?
Кирилл напрягся, но... Он прекрасно помнил, как их собрали в кабинете с планшетами на столах, как Михаил Анатольевич и Брюс Блек толкали пламенные речи о необходимости соблюдения полной конфиденциальности, о важности работы серафимов. Это он помнил, а вот что было написано в договоре...
— И что же там такого серьезного могло быть написано? — хмыкнул Кирилл. — Что мы должны убивать направо и налево? Или свершить госпереворот?
Анакодна опустил голову. Похоже, что Кирилл ударил в больное место.
— Кирюх, я прочитал... Как бы не пытались у нас стереть память, но, после появления башки Потрошителя на праздновании открытия Вселенной, отрывки воспоминаний сохранились. И я помню договор. И помню, что мы сами подписали полное невмешательство в жизнь родных и близких, а также взяли на себя обязательства за происходящее.
— И что? Что в этом такого?
— А то, что перед тобой будут убивать мать, и ты ничего не сможешь сделать. Ты просто не увидишь этого убийства, так как чип не даст тебе этого сделать – подсунет другую картинку. Я долго пытался удержать Мишку от вступления во Вселенную, а оказалось, что он давно уже там и обучается быть серафимом. И теперь... Теперь я не хочу его терять...
— А я не хочу умирать, Леха. Не хочу менять его жизнь на свою и Маринкину. Ты же знаешь, что я не смогу выйти, если не ликвидирую шутерщиков...
— Знаю. Знаю, Кирюха, — кивнул Анаконда. — Не выйдешь... Но у Мишки жена, дети.
— У меня тоже, — отрезал Кирилл.
— А у меня нет, — словно не слыша Кирилла продолжил Анаконда. — Возьми меня вместо него, Кирюха.
Кирилл нахмурился. Что Анаконда имел ввиду?
— Ты всё правильно
— Но подожди, Леха! Ты же можешь мне помочь! Ты можешь...
— Я ничего не могу. Когда закончится время абилки я стану твоим самым лютым врагом. Это подарок от Михаила Ивановича, он меня так зарядил. Ты и так жив только потому, что успел подключить свою чародейную штуковину, ведь я уже целился тебе промеж ушей. Ты не должен был выйти с последней карты даже при лучшем исходе...
— Мы могли бы вместе пройтись до Мастера Паролей. Могли бы освободить тебя также, как это сделаем с Маринкой. Лех, может, не всё так плохо?
— Всё плохо, Кирюха. Всё очень плохо. Меня вряд ли отпустит Вселенная, а жить так дальше я не смогу. В конечном итоге сделаю тоже самое, что и Лев-Серега...
— А что он сделал? Его же убил Потрошитель?
Перед глазами Кирилла всплыло зрелище кургана из мертвых тел, где вишенкой на торте лежал мертвый серафим по кличке Лев.
— Он созванивался со мной перед проходом. Он сам охренел от того, что сделал. Это ведь он порешил всех людей, ты знаешь?
Кирилл кивнул.
— А потом он отправился следом. Потрошитель не убивал его, Серега сделал это сам. И у меня возникают такие же мысли, когда по ночам приходят те, кого я порешил. Приходят не уроды, которых я видел, а девчонки или пацаны, которые были в реальности, и которых мне по-другому показала Вселенная. Хорошо оплачиваемая сказка обернулась кошмаром, Кирюха. И все деньги придется отрабатывать... С лихвой... Я не хочу, Кирюха. Я устал. Я уже два раза ловил себя на том, что облизываю ствол Глока. Когда-нибудь я нажму спуск... Лучше возьми мою жизнь взамен брата. Пусть Мишка живет...
Кирилл молча опустил голову.
Алексей подошел вплотную к ним, отнял руки Экзекутора и ударил шутерщика по темечку здоровенным кулаком:
— На пять часов хватит, пусть в кустах отлежится. Кирюха, подожди немного...
Кирилл не ответил. Он смотрел вниз, где в виртуальной луже отражались виртуальные рекламные огни. В реальности время застыло, на экранах всё также висел в воздухе вырвавшийся из воды Экзекутор и два шутерщика. В виртуальности же Алексей-Анаконда взвалил на закорки безвольное тело брата и потащил его влево, к мусорным контейнерам. Кирилл помнил, что в реальности там были густые заросли лопухов.
Кирилл ждал. За время отсутствия Алексея он сходил до упавшего Глока, поднял оружие и засунул за пояс. Накрыл джерси так, чтобы рукоятка не выпирала.
В глазах щипало не только от ядовитых испарений кислоты. Сердце щемило так, словно неведомый волшебник сдавливал его в тисках. Сейчас он должен был сделать то, чего очень сильно не хотелось.
Алексей-Анаконда вернулся через десять минут. На его теле красовалась броня брата. Алексей вздохнул:
— Если выживешь, то расскажи брату, как всё было... Пусть следующего сына Лехой назовет. Прощай, Экзекутор.