Паровой каток

Макклар Джеймс

Вдова Фурье стояла тихо, словно ожидая, что он коснется самого сладкого местечка.

– Закройся, - буркнул Крамер и даже улыбнулся.
– Мне нужно было только взглянуть.

– Ах, так!?

Она снова начала одеваться. Надувшись, готова была рассердиться.

– Думаю, по пути нам надо поговорить.

– Ты мне сейчас скажи: почему ты все это носишь? Это для меня очень важно. Теперь её терпение лопнуло.

– Ты что это имеешь в виду?

– Почему все такое крикливое? Почему не обычного белого

цвета, как на всех витринах?

– Не знаю. Может быть, потому, что весь день приходится носить униформу...

– Продолжай, - Крамер подал ей чулки, оказавшиеся на полу у неё под ногами.

– О, спасибо. Ну, просто все продавщицы у Вулворта должны быть одеты одинаково, а это так ужасно... И цвет - серобуромалиновый...

– Да?

– И если женщина носит пестрое белье, такое, какое ей нравится, тогда - хоть этого никто и не видит - она хоть чувствует себя сама собой.

Его это явно поставило в тупик.

Чулок на левой ноге перекрутился. Опираясь на локоть Крамера, она поправляла его и одновременно ковыляла к постели, чтобы сесть.

– А что бы ты сказала о двадцатилетней девушке, которая сама себе хозяйка, может позволить себе все, что угодно, но носит серобуромалиновые туалеты, а под ними белье самых невероятных расцветок?

– Сказала бы, что нечто её вынуждало.

– Вынуждало?

– Конечно. Какая же женщина добровольно захочет испортить о себе впечатление?

– Ты права.

И поскольку ей польстило, с каким вниманием он следит за её словами, она добавила:

– Я лично утверждаю, и говорила это начальству не раз., что немного цвета никогда не повредит.

Но мисс Ле Руке явно опасалась, что ей это могло повредить. И сильно. А какова она была в действительности, нужно было ещё подумать. Но не теперь.

– Побреюсь на службе, - Крамер кинулся торопливо одеваться. Готов он был раньше, чем вдова нашла свой второй туфель. Он выгреб его из-под кровати и надел ей на ногу.

– Так, Золушка, внизу тебя ждет карета... По дороге к лифту она заметила, что он довольно смеется.

– Ты чудовище, Тромпи Крамер, - заявила вдова.
– Но все равно приезжай поскорее, ладно? Дети тебя обожают.

– Ах, бедные малышки, - засмеялся он и кивнул.

То, как взглянула на него миссис Перкинс, открывая дверь, Крамеру не понравилось. К тому же он ощущал на лице засохшую мыльную пену, шуршавшую по щетине.

– Бедный Боб так и не ложился, - укоризненно упрекнула она.
– Я понятия не имела, чем все это кончится.

– Мне очень жаль, но я постараюсь, чтобы ему компенсировали...

– Не в этом дело. Но его здоровье... Ведь у него астма.

Это могло быть правдой. Отсюда столько книг по Йоге.

– Мне очень жаль, - повторил Крамер.
– Но только он мог сделать эту работу.

– В самом деле?

– Да, ваш Боб - ловкий

парень, - заверил он, направляясь внутрь и уже шагал по коридору к мастерской.

– Лейтенант...

– Да?

– "Вы завтракали?

– Ну...

– Бедняжка, вы ведь тоже - глаз не сомкнули... я принесу вам яйцо и поджарю гренки.

Чувство вины не было излюбленным ощущением Крамера. Так что он был не в духе, открыв дверь мастерской и найдя там Боба, растянувшегося на полу с закрытыми глазами. Но тот тут же оказался на ногах.

– Для вас все готово, лейтенант, - весело доложил он.
– Извините, я не в форме.

– Не нужно извинений. Есть что-нибудь?

– Очень и очень странное. В чем дело, я так и не сообразил. Подождите, сейчас покажу. Как видите, сожженные места я заменил чистой лентой, причем точно такой же длины. Теперь её можно прослушать, хотя и есть места без звука.

– Ясно.

– Тогда включаю.

После долгой паузы из динамиков полились звуки. Игра на фортепьяно. Несколько тактов. Пауза. Снова музыка. Пауза. Мелодия изменилась, но оставалась такой же простой, словно для начинающего. И тишина.

Эти бесконечные паузы действовали Крамеру на нервы.

– И сколько там ещё такого?

– Все в том же духе до самого конца.

– И что это значит?

– Лента звучит ровно час.

– Черт, что это за прожженый тип?

– А вам ничего не приходит в голову?

– Да не могу сосредоточиться, все из-за этих провалов. Ч-черт!

– Я тоже не мог - и потому записал другую ленту, где все пропущенные места удалил и состыковал то, что осталось. Правда, все равно уши вянут, но хоть слушать легче!

Лента была под рукой, Боб запустил её. Крамер выдержал минуты полторы и был сыт по горло.

– Достаточно, благодарю вас, Боб.

– Полагаю, вам нужно послушать ещё немного, лейтенант.

– Ну нет, все, что нужно, я уже слышал. Тут две дорожки?

– Да, на второй - несколько рождественских песенок и бесконечные "Зеленые манжеты"...

– Значит, все ясно? Мисс Ле Руке была учительницей музыки, а те часто пользуются магнитофоном, чтобы ученики контролировали сами себя. На этом крошечном куске было пять ошибок.

– И ритм все время тот же самый, на любой мелодии. Типичное любительское трам-там, трам-там...

– Вот именно.

– А теперь давайте послушаем вот это, лейтенант - вот эту часть.

– Зачем?

– Я тоже не знал, пока не прослушал. Крамер сам нажал кнопку.

– Так?
– - Т-с-с, как раз здесь.

Музыка вдруг смолкла. Пауза. Долгая пауза, звучащая точно так же, как на-сожженных кусках ленты. И потом снова - с того же места партитуры.

– Вот так-то, - Боб довольно усмехнулся.
– Эта пауза была записана. Крамер нахмурился.