Партай-геноссе
Шрифт:
Однако всем нам сейчас было совсем не до местных достопримечательностей… Жажда была невыносимой…
Бойцы первой группы встретили нас как близких родственников после долгой разлуки. Краткие возгласы и быстрые рукопожатия сменились одной просьбой… Напиться!
— Пошли! — предложил Белый. — Пока шеф не видит. Только она…
Наши командиры в данную минуту вовсю занимались своими командирскими делами, а потому нас это обстоятельство только радовало. Ведь жажда… И недосказанный сарказм Сашки мы поняли только после того, как он нацедил нам из синей бочки
Но вот когда я с наслаждением и счастьем выдул за один присест свою суточную норму, то есть почти семьсот пятьдесят грамм… И передал флягу Бахтику… То внезапная и резкая судорога охватила мою гортань. От такой неожиданности я какое-то время усиленно пытался устранить, но как-то неудачно… У меня не получалось ни вздохнуть, ни выдохнуть воздух из лёгких, ни сглотнуть или откашляться…
— Держись! — приказал Белый и привычно забарабанил кулаком по моей спине.
Один клин вышибли другим. Сильный спазм в горле исчез после очень ощутимых ударов меж лопаток… Однако облегчение наступило не сразу, а очень медленно… Когда я отдышался, Саня колотил уже по бахтиёрской спине. Вскоре мы оба пришли в себя…
— Что это такое? — спросил я, обтирая рукавом выступившие на глазах капельки влаги. — В первый раз такое…
В ответ Белов сначала матюгнулся в адрес своих «друзей-товарищей»:
— Да эти два мудака!.. Разум с Кирей… Бочки не промыли и сразу же их залили водой. А в них раньше, оказывается, антифриз был. Или другая какая-то химическая дрянь… Типа растворителя! Бочки-то трофейные… Вот и мучаемся теперь… Пока пьёшь эту воду — всё вроде бы нормально. А как перестал, так сразу же горло схватывает…
Несмотря на всю убедительность его слов, а тем более на свой недавний опыт… Мы ему «не поверили»… И решили ещё раз попытать своё солдатское счастье — а вдруг во второй раз нам повезёт, и поглощение отравленной водички произойдёт более-менее безболезненно…
— Как хотите… — ухмыльнулся Белый, всё отлично понимая.
Ситуация повторилась… Пока водичка заливалась в гортань, а кадык старательно отмерял огромные глотки… Все ощущения казались исключительно счастливыми… Но вот сразу же после прекращения подачи животворящей влаги… Горло само по себе суживалось до убийственных размеров, а кадык застревал где-то в верхней своей точке… И крепких ударов по спине избежать не удалось…
Но спустя пять минут ощущение счастья всё же вернулось — в желудке приятным грузом бултыхалось полтора литра вроде бы воды, а лёгкий пот по всему телу доказывал нам то, что живительной влагой пропиталась буквально каждая клеточка исстрадавшегося организма… Хоть и с антифризным привкусом…
Затем мы смеялись. Гулкие удары кулаком о спину раздавались почти из всех мест, где обитали бойцы первой группы. Видать они щедро угощали пока ещё ни о чем не подозревающих гостей…
— А отрыжка такая… — бахвалился Белый. — Ну, как у Змея Горыныча! Даже
Пребывая в приподнятом настроении, мы наконец-то вспомнили про нашего земляка, который был в первой группе наводчиком-оператором. Услышав про него, Белов неожиданно переменился в лице и сразу же стал каким-то хмурым. Тяжело вздохнув, он пошел к БМПешке. Ничего не понимая, мы направились за ним…
— Айбек! — громко позвал Белый, обращаясь к засевшему внутри члену экипажа. — Айбек, к тебе пришли!
Из открытого люка послышался искажённый голос наводчика, который мы узнали сбольшим трудом.
— Белий! Пощёл на хой!
Мы с Бахтиёром буквально оторопели от такого грубого и надрывного ответа. Ведь Ойбек Усманов был узбеком по национальности, и раньше он всегда отличался добродушно-весёлым нравом. Будучи невысокого роста, буквально «метр пятьдесят в каске!», он прежде лишь смеялся, когда его узбекское имя Ойбек кто-то произносил на русский лад Айбек… «Ай! Иду-иду…» — обычно говорил он после подобного обращения…
А тут… Что-то здесь было странно… Да и сам Белов куда-то заторопился, вспомнив про свои неотложные дела…
— Ну, я пойду… — проворчал он напоследок и всё же нас предупредил. — Только вы поосторожней с ним! Он уже четыре дня сидит внутри и не вылезает…
Но прокрученный у виска указательный палец оказался гораздо красноречивей… А из башни слышался почти неузнаваемый голос Ойбека, надрывный и почти плачущий… Путающий русские слова с узбекскими…
Бахтиёр уже вскарабкался на броню и с тревогой заглянул в люк наводчика.
— Ойбекджон! — обратился он к другу. — Кандай сиз? Яхши ми сиз? [12]
12
Дорогой Ойбек! Как вы? У вас всё хорошо?
Внутри башни стало тихо. Затем послышалась какая-то возня и вскоре Ойбек самостоятельно выбрался наружу… Ещё там, то есть на броне, он со слезами на глазах обнялся с Бахтиёром… А затем, когда спрыгнул на землю, то и со мной…
— Что случилось? — спрашивали мы. — Кто-то избил вас? Кто?.. Скажите…
Однако Ойбек отрицательно мотал головой и, судорожно двигая кадыком, отвечал… Что его никто не бил… Только вот… Но мы не унимались со своими расспросами и он стал отрывисто говорить, мешая русскую речь с узбекской…
Как оказалось, несколько дней назад к водоёму, у которого они и сидели в засаде, прямо среди белого дня подошел караван из вьючных животных. В прицел пушки он хорошо видел, что это был «мирняк». Ни у кого из афганцев не имелось при себе оружия. Но командир группы принял решение расстрелять их из орудия, а потом досмотреть. Мол, оружие может находиться в поклаже. Однако он, то есть Ойбек, отказался стрелять… И тогда командир со своего места принялся долбить из пушки по каравану. Прямо по верблюдам и мирным людям…