Партия эсеров. От мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции
Шрифт:
Слияние Советов привело к значительному увеличению большевистских фракций в них. Вместе с тем в объединенных Советах сохранились и довольно влиятельные фракции левых эсеров. В составе губернских и уездных Советов между III и IV Всероссийскими съездами они составляли 19%, а в некоторых — до 30—45%. Кроме того, в отдельных Советах еще имелись более или менее значительные по численности фракции правых эсеров и меньшевиков. Именно в таких Советах единство действий большевиков и левых эсеров приобретало особо важное значение.
В Царскосельском уезде Петроградской губернии большевики на уездном съезде Советов составляли 40, а левые эсеры — 28% делегатов. Таким образом, исход голосования зависел от того, с кем выступят левые эсеры. При выборах Совета они вместе с большевиками проголосовали против предоставления в
543
ГАОР ЛО, ф. 1000, оп. 79, ед. хр. 42, л. 35—36.
Ожесточенная борьба с правыми эсерами развернулась на съезде Советов крестьянских депутатов и Советов рабочих и солдатских депутатов Лужского уезда. Все резолюции вносились здесь от имени «правого сектора» — правых эсеров, меньшевиков и беспартийных и «левого сектора» — большевиков и левых эсеров. Большинством голосов была принята совместная резолюция большевиков и левых эсеров о поддержке Советской власти и об объединении Советов. Перед выборами Исполкома на совещании «левого сектора» было решено, что «ввиду заявления правых о непризнании власти Советов они не могут быть делегированы в Совет». Исполком был избран из большевиков и левых эсеров 544 .
544
ГАОР ЛО, ф. 1000, оп. 79, ед. хр. 42, л. 9—11; ф. 1032, оп. 14, ед. хр. 2, л. 2—12.
Аналогичным образом развивались события на съезде Советов Борисоглебского уезда Тамбовской губернии, в Великолукском уезде Псковской губернии, в Симбирской губернии, на губернском съезде Советов Череповецкой губернии.
Приведенные примеры отнюдь не означают, что все левоэсеровские организации вели себя лояльно по отношению к Советскому правительству или что эта партия встала на платформу научного социализма. Левые эсеры по-прежнему придерживались своих мелкобуржуазных взглядов на революцию, и прежде всего отрицали необходимость диктатуры пролетариата. Еще на II съезде Советов, как писала газета «Знамя труда», они ставили своей целью доказать большевикам «утопичность и авантюристичность диктатуры пролетариата в отсталой в промышленном отношении стране, к тому же стране земледельческой». Как сторонники «чистой демократии», левые эсеры считали, что диктатура «приведет к системе террора… к гражданской войне» и обречена на провал 545 .
545
См. «Знамя труда», 31 октября, 7 ноября 1917 г.
Позже часть левоэсеровских деятелей признала диктатуру более целесообразной формой власти в переходный период, чем «народовластие», однако не «диктатуру пролетариата», а «диктатуру трудящихся классов», которая должна осуществляться всеми, кто «не эксплуатирует чужого наемного труда». В противном случае, писали эсеровские идеологи, «огромнейшие массы трудового человечества, которые не потеряли еще своих орудий труда и еще не жили в условиях частного капитала, были бы исключены из активного социального творчества» 546 .
546
ЦПА ИМЛ, ф. 274, оп. 1, ед. хр. 31, л. 5—6.
Оставаясь на левонароднических позициях, левые эсеры и теперь продолжали считать крестьянство главной движущей силой мирового революционного процесса. Доказывая «невозможность повсеместной чисто пролетарской гегемонии» и ту «великую историческую роль» в социалистической революции, которая «выпадает
Левые эсеры бездоказательно утверждали, что марксисты якобы не понимают значения трудового крестьянства как «самостоятельного фактора мировой революции». По их мнению, отсталые страны с преобладанием крестьянского населения стоят ближе к социализму, а потому именно во главе с ними «при условии поражения империалистического капитала в мировой войне и при поддержке русских и западноевропейских рабочих может быть проведена мировая социалистическая революция» 547 .
547
См. «Великий Октябрь в работах советских и зарубежных историков». М., 1971, стр. 107—108.
В. И. Ленин, обращаясь к левым эсерам, призывал их более определенно высказать убеждение, что переживаемая революция — социалистическая 548 , однако они такого убеждения не выразили.
Практически левые эсеры в начале 1918 г. представляли собой оппозицию, которая не отказывалась от совместных действий с большевиками, поддерживала их по более существенным вопросам, чем те, по которым выступала против. И борьба, которую вели большевики с колебаниями левых эсеров, была борьбой за союзника. Это наглядно показало Учредительное собрание и особенно III Всероссийский съезд Советов. Большевики учитывали неустойчивость левых эсеров и относились к ним с «настороженным доверием», чтобы не дать их колебаниям принять размеры и формы, опасные для дела революции, но при этом проявляли максимум лояльности и соблюдали все условия соглашения.
548
См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 100—101.
Поскольку это был компромисс, постольку в период действия соглашения левым эсерам делались определенные уступки, сочетавшиеся с твердостью в принципиальных вопросах. Отношение большевиков к соглашению с левыми эсерами хорошо видно на примере Наркомата юстиции. В первом декрете о суде говорилось, что отменяются все старые законы, противоречащие декретам Советской власти, а также программам-минимум РСДРП и партии эсеров. И это было естественно, ибо Наркомат юстиции передавался представителям левых эсеров. Вместе с тем, поскольку с рядом положений этого законодательного акта левые эсеры не были согласны, в пункте о назначении наркомом Штейнберга делалась оговорка, что декрет о суде остается в силе и отмене не подлежит. Так выражалось, с одной стороны, стремление к сотрудничеству и уважение большевиков к своим партнерам по правительственной коалиции, а с другой — предотвращались возможные попытки в одностороннем порядке отменить принятый закон.
Решительно отвергнув стремление левых эсеров сделать ВЧК лишь следственным органом Наркомата юстиции, большевики в то же время приняли часть предложений, изложенных в проекте Штейнберга, и привлекли левых эсеров к работе в ВЧК. Пять левых эсеров — членов ВЦИК были введены в ее коллегию, левый эсер В. А. Александрович занял пост заместителя председателя. В то же время Совнарком отклонил требование ЦК левых эсеров сделать его решение достаточным основанием для включения в состав ВЧК представителей этой партии. Было установлено, что вводиться в ВЧК могут только члены ВЦИК с последующим утверждением каждой кандидатуры Совнаркомом. К сожалению, этот принцип не всегда выдерживался и ЦК левых эсеров подчас в одностороннем порядке вводил или заменял своих представителей. Так, в частности, появился в ВЧК Попов, один из руководителей будущего мятежа. При вынесении ВЧК смертных приговоров левые эсеры имели право вето, однако до лета 1918 г. им не пользовались и обычно воздерживались при голосовании.