Партия клавесина
Шрифт:
Андрей Андреевич Андреев пришел на похороны сына в сопровождении двух коллег. Он встал у гроба позади Татьяны. В сером костюме с черной траурной рубашкой
Директор школы, где преподавала Таня, выступила с речью о погибшем поколении девяностых. И призвала бороться с наркоманией всем миром, беспощадно. Один госслужащий докладывал о новой клинике для наркоманов, которую построили на средства из бюджета. Соседка Тани плакала.
Павел и парни из бригады стояли молча. И я молчал. А мог сказать: «Иммунитет – единственное средство от заражения злом. Чтоб не заглатывать наживку. Не пробовать дурь». Но не сказал. Представил Лехину ухмылку с недоступной смертным высоты:
– Да что вы знаете о герыче, господа!
Чуть легче стало на
– Что делать, Танечка. У Леши не было шансов.
Сказал он это с настоящей горечью и даже, вероятно, с признанием своей вины. Но Таня не могла с ним согласиться. Я это видел по ее бескровному лицу.
Именно этих слов она не сможет никогда ему простить. Как я не мог себе простить, что сунул Люсе в сумку направление на аборт.
Андрей пил водку, не хмелея. Видно, его, как и меня, не брало. А я пил воду и компот, чтоб отвезти домой Татьяну самому. Мне не хотелось отдавать ее в чужие руки, отправлять в такси. У их подъезда мы еще немного, как и накануне, посидели в машине. Ветер утих. Но разошелся дождь. Я включил дворники, и они мерно щелкали у нас перед глазами, как часовые стрелки.
Конец ознакомительного фрагмента.