Партия свободных ребят
Шрифт:
Парни так быстро выскочили из лодки и ребята так скоро заняли их места, что дядя Илья не успел опомниться, как лодка уже плыла.
Отпустивший их человек сидел на кожаных мешках, повернув лицо к Метелкину. Течение несло лодку довольно быстро, и ребята действительно получали удовольствие, шлепая веслами без всякого напряжения.
Почтарь, усевшись рядом с незнакомцем на кожаные мешки, полюбовался разливом, покурил, а потом стал интересоваться, что за срочный пакет везут метелкинским пионерам их молодые попутчики? Не желая выдавать тайны,
– Вот и я тоже не знаю, - не без огорчения сказал почтарь, - и догадаться не могу, чего это им шлют в ящике из самой Москвы? По размеру велик, а по весу очень легок.
На ребят напало такое любопытство, что они уговорили почтаря показать им хотя бы только сам ящик, может быть, они догадаются, что в нем. Кормчему тоже было любопытно. Достали ящик, расстегнув проволочные шнуры кожаного мешка. Фанерный ящик оказался действительно очень легким. Чересчур легким для своего размера.
– Чудная посылка. Ни разу такси не видывал, сколько почту вожу, сказал старый почтарь, поднимая ящик и прослушивая его, как доктор больного.
– Чересчур легка, один воздух!
– Не посылают же в Метелкино из Москвы воздух?
– Ха-ха-ха! Воздух в посылке, - рассмеялся кормчий дядя Илья, - такого не бывает.
– Бывало! Говорят, один чудак посылал по почте звук!
– улыбнулся вдруг нездешний.
– Это не чудак, это барон Мюнхгаузен, - поправил его Павлик.
– И ведь что любопытно: на посылке наклейка - "срочная, с доставкой"... А ничем скоропортящимся не пахнет, - обнюхав посылку, заключил многоопытный почтальон.
– Не пойму, что в ней такое?
– Давайте отгадывать!
– предложил Петя.
Все согласились.
– Книги!
– выпалил Павлик.
– Ноль!
– показал ему на пальцах старик.
– Самое тяжелое в посылках книги!
– Пионерское знамя, плакаты, лозунги, - сказал Петя.
– Единица!
– крикнул почтарь.
– Материя и бумага - вещи тяжелые, в них мало воздуху.
– Вата!
– крикнул с кормы дядя Илья.
– Пух, перо!
Все переглянулись. Но Петя решительно заявил:
– Не нужна пионерам вата. Зачем им пух, перо?
– Двойка!
– сказал нездешний.
– Никто не угадает, а вот я знаю...
Но тут лодка вошла во встречное течение, валившее с Оки, и гребцам стало не до угадок.
– А ну, навались!
– командовал кормчий.
– Разомраз, дружно бей!
Петя и Павлик навалились, стали ударять веслами чаще, но, несмотря на их усилия, лодка не ускоряла хода.
– Еще сильней! Еще дружней!
– командовал кормчий.
Пот прошиб ребят, плечи заныли, заболели животы, а лодка, казалось, влипла в золотистую воду, как в мед, и стояла на одном месте, напротив Метелкина.
Хоть бы ветерок подул, хоть бы он помог подогнать лодку к желанному берегу!
– Это мы Орлу попались! Орел нас ухватил!
– сказал старый почтарь.
– Я не первый раз на этом самом месте у
– Какой орел?
– с трудом произнес Петя, изо всех сил налегая на весло.
– Река Орел под нами бежит, ее вода к нам пришла и переборола Цну-голубку, - объяснил чудесное явление старик. Потом скомандовал:
– Ударь Орла! Ударь Орла!
Ребята яростно ударяли веслами воду Орла, потные, красные от напряжения удивительной битвы. Ладони их горели. Приходилось обмакивать в воду. И вскоре волдыри на них полопались, кожа содралась, и они почувствовали, как шершавы и жгучи весла., когда держишь их ободранными до крови ладонями.
Вскоре лица ребят заливал не только пот, но и слезы.
Они не плакали, нет, слезы выжимало напряжение всех сил. Оки с досадой поглядывали на старого почтаря и на нездешнего: почему они не придут на помощь?
И тут кормчий крикнул:
– Гребцов сменяй!
Почтарь и незнакомец сели на весла. Но у нездешнего оказалась только одна рука, другая, в черной перчатке, была у него деревянной. Она только постукивала по веслу.
– А ну, бей! Еще чуть-чуть!
– командовал кормчий, с трудом направляя лодку вразрез встречному течению.
А потом старик закашлялся и виновато сказал:
– У него одна рука... У меня одно легкое... Вот какое дело, ребятки!
Павлик обмотал руки носовым платком, разорвав его пополам. У Пети платка не было. Он обмотал ладони сорванным с шеи галстуком и, соединив их, снова положил на весло.
И снова они начали грести, наваливаясь на весло телами.
Им казалось, что это продолжалось бесконечно: глаза слипались от пота, они уже не видели ни красот разлива, ни пролетающих над ними белых лебедей, ни сверкающих разноцветным оперением уток, тьма обволакивала их, и ничего не оставалось в глазах, кроме тьмы.
– Навались! Навались! Дружно бей!
– слышался хриплый голос кормчего.
И вдруг они почувствовали какое-то облегчение.
В ту же минуту старик радостно прокричал:
– Мокша! Поплывем легша!
Лодка пробилась в стремительные струи реки Мокши, победившей нижние воды Орла.
Но ребятам было не до размышлений над удивительными течениями полых вод множества рек, сливающихся в междуречье Оки, Цны и Мокши. Они испытывали блаженство и едва шлепали веслами. А когда окончательно пришли в себя, оказалось, что уже наступила черная ночь.
Они словно куда-то провалились вместе с лодкой: такая стояла черная тьма.
Бывают весной такие темные ночи. И падают они внезапно, как черный занавес, лишь только зайдет солнце.
В густой душной тьме даже голоса пропадали и глохли, как в мокрой вате. И тогда ребята услышали слова кормчего:
– Ну, вот и он, берег!
Им показалось, что слова донеслись откуда-то издалека.
– Что, хлопчики, сморились?
– ласковым голосом сказал старый почтарь. Уже и встать нет сил? И руки разжать не можете, ишь прикипели к веслам!