Партизанская война на Украине. Дневники командиров партизанских отрядов и соединений. 1941–1944
Шрифт:
Отряд уже встречался с Красной армией и думал соединиться, но разведчики вовремя его нашли и одновременно получили донесение от [отряда им.] Микояна. Ребята любят меня и боятся, чтобы не попасть в плен к Красной армии; им хочется кончить войну вместе со мною! Письмо довольно трогательное и стоит того, чтобы его оставить в дневнике. «Червонный» отряд ходил несколько дней в районе Эмильчино и наделал кое-какого рикошету отступающим войскам. В частности, взорвал миной машину, где погиб полковник с офицером (очевидно, штаб мотомеханизированной части). Немецкие солдаты после этого случая плакали и говорили, что они не знают, куда теперь следовать.
Сообщили интересные данные об Эмильчино. Во-первых, немцы, стоявшие в Эмильчино, говорили населению, что есть приказ главного командования за любую цену достать голову
Во-вторых, после нашего ухода из Эмильчино немцы взорвали театр за то, что при входе их в театр они там нашли два трупа немецких солдат, стоявших у внутренних дверей, державшихся за ручку дверей и подпертых палками. Это работа нашей городской самообороны.
Третье — жители Эмильчино прячутся от немцев в лесу около Янча-Рудни и несказанно рады Появлению наумовцев.
Доктор Аношкин все время сопровождал отряд, не желая с ним расставаться. В общем, эмильчинцы кровно связали свою судьбу с наумовцами. Только в Украинском штабе недовольны нами! Когда я показал командованию «Червонного» отряда радиограмму т[ов]. Строкоча, то она взорвалась, подобно бомбе! Ребята были обижены до слез и долго кричали: «Какая это сволочь делает нам погоду?» Им, конечно, обидно, перенесшим столько лишений боевой страды. Комиссар Ксензов вызвал[ся] тут же поехать на мотоцикле к т[ов]. Хрущеву и восстановить престиж соединения.
Я согласился на это предложение. Жаль, конечно, отправлять дельного парня, но и воевать при таком отношении к нам штаба — невозможно. По данным «Червонного» п[артизанского] о[тряда] Олевск, Зубковичи, Янча-Рудня, Эмильчино — заняты Красной армией. Из этого следует, что между нами и Красной армией только 50 км леса, противника нет, а отсюда следует, что п[артизанский] о[тряд] [им.] Микояна должен свободно везти свои грузы.
Для того чтобы не получилось нежелательных оборотов дела, я думаю выйти навстречу [отряду им.] Микояна в район Янча-Рудни и, разыскав его, двинуться на выполнение задачи, поставленной т[ов]. Хрущевым. Оттуда же я направлю Ксензова к т[ов]. Хрущеву. Итак, я посылаю в штаб торпеду на мотоцикле. В свое время подлец Лукашов [249] спешил в Москву, чтобы вылить там на меня ушат грязи, но я послал А. Инчина, который упредил Лукашова и отпарировал грязные атаки. Теперь есть необходимость послать Ксензова, чтобы защитить честь соединения, ибо скоро соединятся с Красной армией «короли лесов» и будут строить погоду. Известно, что один уже, зарекомендованный карьерист капитан Мельник, прибыл в Украинский штаб.
249
Лукашев М.Т. (1917—?) — участник партизанского движения на временно оккупированной нацистами территории Украины в 1941–1944 гг.; родился в с. Уланово Червонного района Сумской области УССР. В начале Великой Отечественной войны — заведующий военным отделом Червонного райкома КП(б)У Сумской области. В сентябре 1941 г. — мае 1943 г. — на подпольной работе и в партизанском движении на территории Сумщины: комиссар одного из партизанских отрядов, член Сумского подпольного обкома КП(б)У. Принимал участие в Степном рейде сводного партизанского отряда М.И. Наумова из Сумской области на Правобережную Украину (февраль — апрель 1943 г.), конфликтовал с командиром отряда.
Теперь пора уже описать, как был встречен новый 1944 год. Это заслуживает внимания, поскольку он был встречен в м[естечке] Городница. 28 декабря я посетил полковника Андреева, который много раз приглашал меня в Городницу и предлагал взаимодействовать с ним в боевых делах на Украине. Мы с комиссаром слегка посмеивались над тем, как однажды с ним взаимодействовали при переходе железной дороги Рокитно — Остки. Однако, имея намерение выпросить у Андреева радиопитание, я поехал к нему на подводе в сопровождении конного взвода. Дорога была отвратительна и тверда. К вечеру прибыл в Городницу и там встретил Андреева. Оказалось, что Андреев сам [в] Городнице не жил, имея в лесу землянку. Он, как и Шитов, решил блеснуть и пригласил на обед духовой оркестр. В деловой части беседы просил у меня патронов и отказал в радиопитании. Одновременно Андреев пригласил меня встретить Новый год в Городнице, предлагая
Днем 31-го Андреев пригласил меня со всеми командирами и комиссарами отрядов на вечер для встречи Нового года. Приглашались мы все к 21.00. Но в 9.00 партизанский] о[тряд] [им.] Хрущева, занявший оборону в районе переправы через Случь, отразил попытку пр[отивника] на 3-х автомашинах перейти Случь. Это обстоятельство сильно перепугало полковника, и когда мы в 21.30 пошли на квартиру Андреева, то на половине пути встретили его весьма расстроенного и следовавшего пешком в направлении к лесу. Мы были удивлены такой поспешностью, попытались уговорить провести вечер, как наметили, предлагали собраться у нас, но ничто не помогло. 6 ведер самогонки и 3 ведра пива остались для нас недосягаемы. Андреев обещал прибыть к 23.00 со своим пивом ко мне на квартиру и был таков, скрывшись в ночи.
Новый год все же мы решили встретить, несмотря ни на что. Командирам я предложил встретить Новый год, как сумеют, а комиссар, доктор и начальник штаба пошли со мной в квартиру доктора, где долго ожидали андреевского пива, а в 24.00 выпили самогонки. После комиссар Кищинский спел: «Любил выпить, закусить, закусить и под шкурку запустить, запустить», — и заспорил с доктором Тарасовым по вопросу анналов «партизанская война на Украине», доказывая, что доктор не может их редактировать и без санкции издавать эту книгу.
Доказывали долго и жарко — до 4.00. Я долго не мог понять, чего хочет Кищинский. Потом оказалось, что он возомнил себя писателем и решил редактировать эти анналы сам, а для того, чтобы я ему помог в этом деле, приглашает меня вторым редактором, что мною было отвергнуто вообще.
Писательский зуд Кищинского не унялся до конца, и вечер был испорчен окончательно. Все чувствовали, что Кищинский был не прав, даже говорили и убеждали его в этом, но сознание новоявленного писателя помутилось. Новый год был встречен крупными противоречиями о литературе!
Пока мы спорили, противник побеспокоил андреевскую заставу со стороны Эмильчино. Андреевцы бежали и стали просить помощи, хотя была только одна разведка. Были брошены на подкрепление [отряды] «Смерть фашизму» и Коростышевский. Утром я объехал район расположения андреевских застав и увидел, что он все свои силы держит в лагере, в лесу, а на обороне города только 150 человек, просящих подкрепления. Это было похоже на свинство со стороны Андреева, и я увидел, что наше с ним взаимодействие должно кончиться моим уходом из города, ибо у меня в наличии не было половины боевого состава (п[артизанские] о[тряды] «Червонный» и [им.] Микояна) и, следовательно, нечем было закрыть город на всех направлениях.
Андреевскую заставу, численностью в 80 человек, я все же подкрепил двумя отрядами и решил, что надо дать немцам бой в городе, так как неудобно было проводить Новый год в отступательном драп-марше. Лучше было его проводить, как и встретили, — боем (см[отри] приказ по соединению от 3 января).
В 10.00 отряд [им.] Хрущева опять принял бой уже с крупными силами пр[отивни]ка. Застава Андреева начала сдавать. Я послал на поиски Андреева. Нашел его в одном из домов на опушке леса вместе с т[ак] наз[ываемым] «Батей» [250] . Видно было, что они были готовы в любую минуту скрыться в лесу. Решив некоторые вопросы, я хотел уехать на свой КП, но они все начали меня уговаривать остаться тут, не рисковать напрасно жизнью (как будто только тут мне спасенье, а в городе верная гибель!). Я уступил и просил разместить комендантское отделение. На это они предложили откомандировать отделение в город, так как, по их словам, тут охраняет квартиру: «Такая сила!» Эта «такая сила» — это был отряд «Бати» — около 150 автоматчиков.
250
Возможно, речь идет о командире партизанского соединения Разведуправления Генштаба Красной армии А.П. Бринском.