Партизаны Е.И.В.
Шрифт:
– Нет, только этого.
– А зачем?
– Так нужно.
Если Кузьма и не удовлетворился столь кратким объяснением, то виду не подал. Начальство для того и создано умным, чтобы глупостями вырабатывать у подчинённых привычку к выполнению приказов беспрекословно, точно, и в срок. А далее солдат уже действует, не рассуждая и не сомневаясь. Вроде бы такая метода называется тренировкой? Или дрессировкой, что очень похоже.
Пшемоцкий же в задумчивости ходил по полю боя, подмечая о многом говорящие мелочи. Не ахти какой богатый опыт, но всё же он позволяет увидеть болезненную худобу мёртвых солдат, торчащие рёбра давно не знавших овса
– Привыкаете к масштабам?
– капитан-лейтенант подошёл неслышно, и Пшемоцкий вздрогнул от внезапно прозвучавшего вопроса.
– Наши налёты на обозы не имели такого размаха, а тут целое батальное полотно.
– Дико и страшно...
– Сигизмунд Каземирович обернулся к Давыдову, ожидая от того если не поддержки, то хотя бы понимания.
– А меня сей вид радует.
– Труп врага всегда хорошо пахнет?
– Не нужно высоких слов и древних цитат. Римляне ничего не понимали в защите Отечества, являясь по сути своей агрессивным государством, и нюхали совсем другие трупы. Здесь более подходят слова князя Александра Невского.
– Может быть, - не стал спорить Пшемоцкий.
– Но они же воевали друг с другом! Я не римлян имею в виду. Это трагическая ошибка!
– Скорее, тут блестящая стратегия князя Кутузова. Нанесение потерь вражеской армии без соприкосновения с ней, есть высшая мудрость полководца. Погодите, к зиме ещё людоедство увидим. Так что рекомендую больше не пробовать трофейную колбасу, а то мало ли чего...
– Вы так спокойно об этом говорите?
– А почему я должен беспокоиться? И бросьте шляхетские привычки, Сигизмунд Каземирович, они русскому человеку не к лицу. Наша задача состоит вовсе не в победе над противником...
– А в чём же?
– В его уничтожении. Как говорится, почувствуйте разницу.
– Но разве это благородно?
– Что может быть благороднее защиты Родины?
– Иезуитством попахивает...
– Патриотизм, Сигизмунд Каземирович, исключительно он один. И малая толика прагматизма, куда уж без него.
Глава 9
Капитан Иван Лопухин погрозил кулаком каркающим над головой воронам, но более решительных действий против них предпринимать не стал. Чёрные бестии со вчерашнего дня кружат огромной стаей, и совершенно не хочется повторить подвиг младшего сержанта Воейкова, давеча решившего спугнуть птиц пистолетным выстрелом. Бабахнул, и тут же был подвергнут жесточайшей бомбардировке. Печальный итог...
– А скажи мне, друг Теодор, - начальник штаба батальона забрал у командира лопату, которой тот орудовал с ловкостью, указывающей на многолетнюю привычку, - вот скажи мне, Федя... Не слишком ли мало одной нашей дивизии против всей наполеоновой армии?
– Да сколько той армии осталось?
– легкомысленно отмахнулся майор Толстой, и достал из кармана трубку.
– И потом, Ваня, твой бледный вид решительно нарушает всякую маскировку.
– На себя посмотри, красавчик, - нервно рассмеялся Лопухин, вгрызаясь лопатой в мягкий песчаный грунт.
– Давно руки перестали дрожать?
Вообще, рытьё окопов является верным средством
– Копай, чего уж там...
Красногвардейская дивизия, спешно собранная в единый кулак, готовилась встречать неприятеля неподалёку от Минска, перекрыв единственную удобную для отступления дорогу. В том, что Бонапарт пойдёт именно здесь, сомнений нет, так как участь шведского короля, избравшего путь через Полтаву, Наполеона не прельщает. Там, с юга, из-за припятских болот показывает внушительный кулак армия генерала Барклая, собранная как раз для такого случая. Французы наверняка предпочтут привычного противника сомнительному удовольствию войны с дикими ордами калмыков, башгирдов, якутов, и более цивилизованных, но очень страшных казаков. Последние, правда, есть и у Кутузова, но в меньших количествах, что внушало супостату определённые надежды...
– А почто мы не на опушке леса окапываемся?
– Лопухин вытер пот рукавом, и с кряхтением распрямился.
– Оттуда в случае чего и смыться можно.
– Там тоже будем, - успокоил товарища Фёдор Иванович.
– Шестая линия обороны как раз там и пройдёт.
– Какая?
– удивился капитан.
Толстой выпустил клубы сизого дыма и глубокомысленно заметил:
– Что ни говори, а виргинский табак куда как лучше турецкого. У того и крепости настоящей нет, да и вообще...
– Зубы-то мне не заговаривай.
– А вот не нужно спать на военном совете.
– Ты тоже спал, - парировал Иван.
– Дремал, - нехотя согласился Толстой.
– Только я потом у Миши Нечихаева тетрадь с записями взял.
– И что в ней?
– План нашей победы.
– Вот как?
– Сомневаешься?
– В победе? Нет, в ней не сомневаюсь. А вот в твоей способности разобрать Мишкин почерк - очень даже.
– Не дерзи командиру, герр Иоганн. И пошевеливайся, скоро брёвна привезут.
Красногвардейцы готовились к обороне основательно. Давно уже никого не удивляло требование императора избегать встречных сражений в чистом поле и при возможности зарываться в землю, так что лопата в вооружении солдата занимала почётное место наравне с винтовкой. Закапываться - тактика известная, ещё римляне окружали себя рвами и валами, так что она не вызывала отторжения даже у старых, начинавших службу при Екатерине, вояк.
Лейтенанту Нечихаеву проще - прежние порядки он застал самым краешком, и рытьё окопов полагал чем-то само собой разумеющимся. Правда, гусарские полки готовили для другой войны, делая упор на диверсиях во вражеских тылах, уничтожении штабов, захвате и удержании переправ, но и обороне уделялось немало времени. Немногим меньше, чем минному делу.
– Что вы думаете об это позиции, Денис Васильевич?
– Мишка с некоторой долей сомнения осматривал небольшой пригорок, при общей гладкости местности позволяющий хорошо видеть первую линию окопов.
– Подойдёт сия точка?