Партизаны Подпольной Луны
Шрифт:
Так ведь он уже неделю не показывается в родном Хогвартсе под собственным обличием. Это ещё хорошо, что по шпионской привычке у Северуса нашёлся в лаборатории целый запас законсервированной основы для Полиморфного зелья. Не то Рем бы и носа из Гоустла не высунул. Видел же он, что Хогвартс наводнён министерскими Аурорами - у них красная лента слева на мантии в отличие от зелёной для обычного Аурората. На него, Люпина, идёт настоящая облава с красными ленточками, как на настоящего волка.
Хотя Луна ведь - Прорицательница, она должна была догадаться о подмене личности пропавшего без вести профессора Снейпа и вдруг вот так, нечаянно, нежданно
Всё это мгновенно пронеслось в голове оборотня. Он умел думать быстро и отточенно.
– С Вашего позволения, прекрасный сэр, я хотела бы, чтобы Вы, по законам вежества, представились.
– Мистер Ремус Джеральд Люпин, эсквайр.
– Вот Вы и нужны мне. Я узрела Вас, когда Вы изволили что-то внимательно рассматривать, нечто, поднятое с ковра. Ох, уж эти домашние эльфы, вечно плохо убираются в этом помещении.
– Вам повезло в Ваших поисках?
– продолжила герцогиня - графиня.
– Хотя знаю-знаю, да, повезло. Иначе бы Вы предо мною не стояли здесь живой и невердимый. О, я, кажется, неверно сказала. Но, поймите меня, сэр Люпин, сорок лет в Англии, этой дикой, заболоченной местности, этого же так мало, чтобы по-настоящему хорошо говорить по-английски.
– Вы прекрасно говорите, герцогиня…
– Можно, графиня Валенси.
– Герцогиня Валенси, о, простите меня, графиня. Как Вам угодно. Я просто растерялся. Право, я не ожидал, что в этом замке магический портрет заговорит с… чужаком. Я ведь случайно в Гоустл-Холле, будучи лишь другом владельца замка Вашего замечательного потомка Северуса Ориуса Снейпа. Он дал мне аппарационные координаты… Впрочем, я не хотел бы заморачивать Вашу прекрасную головку, графиня Валенси.
– Ой, вот не надо только говорить со мною, как с глупою женщиною!
– обиделась герцогиня - графиня.
– П-простите, миледи, ошибся, был неправ, но исправлюсь. Всенепременнейше.
– Прощаю, но в следующий раз замолчу, а Вы, прекрасный сэр Люпин, не узнаете, как разрешить вопрос, мучающий Вас.
Зрю я, Вы в недоумении. Но не буду тянуть лазиля за хвост. Говорю я о собратьях Ваших по так назовимому «Ордену Феникса».
Люпин только нервно сглотнул.
– Да, именно о нём. Ведаю я, как вызволить пленников из недоброго, такого хилого, разваливающегося, никудышного дома того. Не понять мне только одного - ведь у Северуса есть этот прекрасный, обширный замок, вы же все годами собирались в том ничтожестве, что осталось от дворца семейства Блэков. Да, в моё время это было красивое палаццо, но потом они построили какой-то лазарет* . Зачем же решили все вы собираться у Блэков? Наша семья куда более родовитая и богатая. Ей-Мерлин!
Дама явно любила поговорить, и делала это со вкусом. Наверное, намолчалась за столько веков-то. Вот и прёт из неё всякая дребедень. Видимо, и в пятнадцатом столетии семейства Снейпов и Блэков недолюбливали друг друга. Иначе, чем объяснить эти нападки на, да, старый дом, но пришедший в такой упадок только из-за долгого отсутствия хозяина, сделавшего бы капитальный ремонт всему зданию?
Однако, Ремуса больше волновало,
– Там, в этой развалине, посреди закута для кухонных слуг, есть люк, ведущий через внутристенный ход, в голубятню. Глупая забава, всегда присущая Блэкам - смотреть в небо. Смотреть же надо на землю, чтобы ненароком не оступиться.
Ремус был не вполне согласен с герцогиней - графиней, но утвердительно закивал головой в знак полного одобрямса мудрого замечания дамы.
– Зрю я, Вы не согласны со мною, но только делаете вид. Знайте же, что, однажды оступившись, уже никогда впредь не займёшь прежнего положения. Грязь измарает тебя. Но Вас, прекрасный сэр, насколько мне известно, грязь уже замарала. Alons! Вам теперь ничто уже не страшно! Ну так хотя бы спасите остальных, сэр Люпин.
Ремусу стало снова страшно стыдно за Тонкс. Хитрющая дама всё знала. Но откуда? Он порозовел, попунцовел, потом побагровел.
– Что ж, отвечу я Вам, прекрасный сэр, на мучающий Вас вопрос - портреты могут многое, больше, чем могли при жизни изображённые на них люди. Более же ничего промолвить не смею, ибо тайна сия велика есть от ещё живых, не… наших, почивших.
Не убивайтесь так, прекрасный сэр. Что уж сделано, то сделано, о добрый эсквайр, и не усеян наш жизненный путь розами без шипов. Хоть на один да наколешься. Нужно думать о живых, а за души мёртвых заступится Мерлин всеблагой - наш предстоятель пред Господом Богом. Уж поверьте мне в этом, сэр.
Кстати, я устала. Для дамы в моих летах это - долгий разговор.
– Но, миледи! В особняке Блэков не сохранилось никакой голубятни!
– вскричал разочарованный Ремус.
– Помогите, объясните, хотя бы, где она располагалась.
– На крыше, сэр, где и положено располагаться голубятням в этой развалине. Всего доброго. Вы утомили мне разум.
– Всего доброго и… тихого, - проговорил Люпин.
Он стеснялся этой дамы, единственной в замке из почивших прародителей Северуса, которая заговорила с ним и, к тому же, знавшая… так много всего - и нужного, и… не очень, но она оказалась настолько полезной для всех Орденцев, что Люпин простил графине Валенси её словоохотливость.
Ремус немедленно накинул по сырой погоде мантию. А погодка выдалась такая, что, казалось, разверзлись все небеса вплоть до седьмого с их многослойными, тёмно-сизого цвета, тучами и аппарировал на крышу особняка Блэков. Крыша едва заметно просела под ним, однако выдержала, хотя Ремус ожидал куда худшего исхода приземления на вечно текущую во многих местах крышу. Он вообще боялся с грохотом провалиться сквозь неё на последний, он же большущий нежилой чердак, этаж.
Но обошлось и без эффектного появления в особняке. Иначе бы Ремус не увидел металлическую пластину, вваренную в крышу и торчащую вертикально.
– Если кто и знал об этом остове древней голубятни, так только сам Сири или… кто-нибудь из ребят, младшего поколения принятых в Орден или не успевших даже быть принятыми. Скорее всего, мальчишки… Где они теперь, эти мальчишки и даже девчонка?– с грустью подумал Рем.
– Девочка навсегда, вернее, покуда хватит средств у её матери, в клинике св. Мунго. А ведь мать Гермионы - маггла, значит, скоро состарится и не сможет работать. Следовательно, Гермиону вышвырнут в одиночество без лекарств, в дом её, почившей к тому времени, либо ещё ледащей матери, за которой и уход нужен.