Партизаны в Бихаче
Шрифт:
Когда мы наконец отыскали нужный дом и спросили у одного из жильцов про учительницу, тот испуганно осмотрел нашу делегацию и остановил взгляд на Бурсаче и его грозном оружии.
— Госпожу Мару? — недоверчиво пробормотал он наконец.
— Да, да, госпожу Мару, лично! — подтвердил Николетина, а я вдруг почувствовал, что у меня почему-то начинают дрожать поджилки, как когда-то в школе, когда во дворе во время перемены вдруг раздавался крик: «Учительница идет!»
Из коридора было слышно, как
— К учительнице Маре партизаны пришли, целый отряд со здоровенным таким минометом.
Через минуту он вернулся:
— Сейчас она выйдет к вам.
Взволнованные, мы выстроились в шеренгу, как на смотре, а когда в коридоре раздался знакомый голос, Бурсач громко скомандовал:
— Отделение, смирно! С пулеметом на правый фланг! Равнение направо!
Мара остановилась в дверях, скользнула строгим взглядом по нашему строю и уверенно заключила:
— Бурсач Никола! Нисколько не переменился!
— Ага, его узнала! — воскликнул Скендер. — Ну-ка, а меня?
— А как же, я бы даже твоего отца Селих-бега узнала. Как он, кстати, живет?
Меня она даже по голове погладила.
— Мой маленький Бранко, и ты здесь. Стоит себе смирненько, как и раньше, посмотришь — тише воды, ниже травы, однако на язычок ему лучше не попадайся!
— Вот это верно сказано! — обрадовался Скендер. — Вы его давно раскусили.
Джураицу Мара потянула за длинный чуб и с укоризной покачала головой:
— Тебе, дружок, я бы в школе живо эти вихры обстригла.
Через минуту мы с величайшей осторожностью рассаживаемся в аккуратной комнатке учительницы. По-прежнему робея в присутствии Мары, мы ужасно боимся что-нибудь запачкать или испортить. Это ведь не какая-нибудь усташеская казарма, по которой можно полоснуть очередью или швырнуть гранату — и дело с концом.
Учительница, как когда-то в начальной школе, заглянула к Бурсачу в сумку, вытащила оттуда ленинскую брошюру «О праве наций на самоопределение» и строго спросила:
— А это ты у кого взял? Ты ведь таких книг не читаешь?
Николетина в растерянности отвел взгляд в сторону, понимая, что нет никакого смысла врать всезнающей учительнице.
— Вот, видишь, какое дело, — повернулся он к Скендеру, словно призывая его в свидетели, — это мне Йовица вчера дал почитать.
Пока мы настороженно оглядывали комнату, словно прикидывая, куда бежать в случае опасности, Николетина засунул руку в широченный карман своих штанов и достал пачку сигарет.
— Вот, госпожа учительница, те самые, которые вы раньше курили, нишская «Морава».
«Откуда, черт возьми, у него нишская «Морава»? — Мы со Скендером удивленно вытаращили глаза. — Он же ведь не курит! И как это он только вспомнил, черт носатый».
Старая госпожа вдруг сразу утратила весь свой
— Черт его дернул с этими сигаретами, будь они неладны!
Когда мы в сумерках возвращались назад, Скендер не выдержал и досадливо бросил:
— Нигде ни крошки табаку нет, а у него, некурящего, полная пачка «Моравы», и не какой-нибудь, а настоящей, довоенной. Вот и верь после этого в войсковое товарищество. И откуда только он ее взял, хотел бы я знать?
— У людей чего хочешь можно найти, — с довольным видом гудит Николетина, гордо и широко шагая впереди, словно косарь, который возвращается с поля, неся на плече свое благородное орудие.
28
Лиян надулся на нас из-за того, что мы и его не взяли с собой к учительнице Маре, сказав, что он ее старый приятель. Когда он заставал какого-нибудь гимназиста в чужом саду или огороде, Мара знала об этом уже на другой день, и тогда свистела розга: швиц, швиц!
— Ай-ай, так это ты был ябедой! — возмутился Джураица Ораяр.
— Ябеда-то ябеда, да не совсем так! — поправил его Николетина. — Сначала он на нас жаловался, а потом приходил и просил учительницу: «Ты их уж очень-то не лупи, они ж детишки еще, прости ты их, неразумных…»
— Ну, тогда давайте и ему простим прежнее ябедничанье, — предложил я.
— Вы мне лучше скажите, чем вас учительница угощала. Ракия-то хоть была? — поинтересовался Лиян.
— Ах вот что тебя мучает! — воскликнул Николетина. — Была ракия, была, да еще какая, даже твоя змеиная из гимназии с ней не сравнится, так-то вот, краса и гордость партизанских поваров всей Краины.
— Смейся, смейся, ты бы вот посмотрел, как я вчера защищал тебя и всех пулеметчиков Второй краинской. Если б не я, над вами бы вся бригада потешалась.
— Ну-ка, ну-ка, расскажи! — заволновались Николетина и Станивук. — Тут наверняка не обошлось без этих трепачей из Первой краинской.
— Точно, это они выдумали, кто же еще, — подтвердил Лиян. — Сами оконфузились, но надо же на кого-то вину свалить, они и вспомнили про Николетину и Гаврилу из Второй краинской.
— Да что случилось-то, выкладывай наконец!
— А вот что. Говорят, когда надо было уничтожить пулеметное гнездо усташей за каким-то там домом с чудным названием, Николетина, дескать, никак не мог запомнить, как этот дом называется. Не запомнил ни второй дом, ни третий… и все шиворот-навыворот понял, что ему командир объяснил, и тот ему тогда говорит… Постой, чего же он ему сказал?..